Константинов крест [сборник]

— Тарища капитана! Тарища капитана! — привлекая внимание роты, Фархад издалека зазывно замахал руками, призывая всех свернуть на тропинку, с которой только что выскочил.

— И впрямь нашли! — облегченно прошелестело по рядам.

— В лучшем, слушай, виде! — гортанно затараторил Мухаметшин, сам радостный от того, что принес хорошую весть. — Всё как капитана приказал! И на берегу! И чтоб всем разместиться. Старшина Галушкин обнаружил.

То, что на место предполагаемого размещения первым наткнулся старшина роты Галушкин, никого не удивило. Несмотря на пятьдесят лет, старшина сохранил зоркий глаз, одинаково цепко подмечавший вражеские патрули и припрятанный хозяйками самогон. Правда, за линией фронта ему довелось побывать лишь однажды. Как-то в связи с потерями в личном составе Галушкин вызвался в поиск и в самую важную минуту сробел так, что едва не погубил всю группу.

— Должно, старый хрен, спиртное учуял. В разведку по собственным тылам — на это он силен, — процедил злопамятный Будник.

По знаку Арташова приободрившаяся рота вслед за Мухаметшиным потянулась в кустарник.

Через несколько сот метров среди сосновых деревьев показалась высокая скошенная черепичная крыша, будто нахлобученная на белоснежный яблоневый сад. У резной металлической калитки, врезанной в массивный забор, разведчиков поджидали старшина и двое бойцов.

— По месту, кажись, то, что надо, — доложил Арташову Галушкин. — Добрый домина. В три этажа. Считай, замок. И усадьба на полгектара.

— Почему не зашли? — не понял Арташов.

— Так вроде жилое, — старшина замялся. Нервно заморгал, отчего отечные мешочки будто сами собой запрыгали под глазами. — Решил без команды, так сказать, обождать… Дабы без конфузии. Языков-то не знаю.

Будник поморщился:

— Тебе б, старшина, всё по каптеркам воевать. Дабы без конфузии… Разрешите, товарищ капитан?

Он приподнял приклад автомата и, дождавшись подтверждающего кивка, несколько раз с чувством пристукнул по металлу. Требовательный гул понесся вглубь сада.

— Как будто женские голоса доносились, — вроде в никуда сообщил Галушкин, вызвав воодушевление в рядах.

— А ну, фрицевки, кончай в прятки играть! — задиристо выкрикнул Сашка Беляев. — А то мы тут как раз самые большие поисковики по вашу душу собрались! Живо всех пересчитаем!.. Может, сигану на разведку, товарищ капитан?

Двухметровый забор — не препятствие для разведчика. Тем более для гибкого, переполненного энергией Сашки.

— Видать, что за войну не напрыгался, — хмыкнул Будник.

— Так ему на бабу запрыгнуть не терпится. А в этом деле какая усталость, — донеслось из рядов.

В глубине сада послышались звуки шагов. Сашка, демонстративно отогнув ухо, прислушался. Значительно приподнял палец.

— Так, даю вводную: походка женская, нога легкая, тридцать шестого где-то размера. Не больше. Судя по нажиму, лет эдак не сильно за тридцать. Точно! У меня сердце — вещун.

Из-за кустов черемухи показался с у хощавый шестидесятилетний мужчина в тирольской шляпе с аккуратно подстриженными седыми усиками, отчасти прикрывающими тонкий, жилистый шрам, рассекший правую губу.

— Вот балабон, вечно пальцем в небо, — разочарованно пробурчал Будник.

Глава 2. Русские и советские

А дымочек выстрела «Авроры»
так и не развеялся за век.
Лишь устал от войн и от террора
терпеливый русский человек.

Подойдя к калитке, мужчина оглядел несколько десятков вооруженных людей. Стараясь не выказать страха, он с достоинством снял шляпу, слегка поклонился стоящему впереди прочих Галушкину и выжидательно замер.

— Передрейфил фриц! — определил Сашка. — Ништяк, дедок! Мы, в отличии от ваших, со стариками не воюем.

Арташов, укрытый за широкой спиной Будника, заметил, как при Сашкином пассаже во взгляде старика сквозь маску учтивости блеснул гнев человека, непривычного к панибратству. Вполне может оказаться каким-нибудь переодетым гитлеровцем. Много их — полковников да генералов — сейчас под бабские юбки попрятались.

— Шпрехен зи руссиш? — произнес Арташов. Будник поспешно отодвинулся.

При виде офицера старик приободрился. По лицу его пробежало подобие улыбки.

— Шпрехен, шпрехен. Похоже, вы меня приняли за офицера вермахта, — на чистом русском языке ответил он.

— А кто же вы? — от неожиданности вырвалось у Арташова.

Старик приосанился.

— Позвольте представиться: Сергей Дмитриевич Горевой. Капитан второго ранга российского флота. — Он коротко, по-гвардейски кивнул.

— Советского флота? — неуверенно подправил Арташов.

— Никак нет. Именно российского. Списан с корабля по ранению. После большевистского переворота эмигрировал. Поселился в Померании.

— А мы тебя и здесь достали! — без задержки отреагировал Сашка. Уловив неодобрительный взгляд капитана, буркнул. — Переворот ему, видишь ли, контре! Это он о нашем-то Великом Октябре!