Констебль с третьего участка (сборник)

– Весьма, – искренне ответил я, недоумевая, что репортёру светской газеты потребовалось от простого копа. – Не большой я знаток в этом деле, чего греха таить, но показалось мне представление выше всяких похвал.

– Вот! Я всегда считал, что человек вы по натуре чуткий и склонный к прекрасному. И мистер О’Хара вас так характеризовал.

– В самом деле? – удивился я.

– Да, – заверил меня газетчик. – Скажите, а вы слышали, что в Дубровлине нынче гастролирует Эмиль Рейно, изобретатель праксиноскопа и создатель оптического театра?

– Это тот, у которого рисованные человечки на стене ходят, словно живые? – уточнил я. – Читал про это изобретение с полгода назад.

– Да-да, их ещё называют «светящиеся пантомимы». Был вчера на его представлении по долгу службы, и, доложу вам, это полный восторг! Настоящий спектакль из света, такой триумф прогресса! И музыку месье Рейно к постановкам пишет сам. Имеет оглушительный успех, леди Борзохолл уже получила его согласие на приватный показ в её поместье как особую изюминку даваемого ею бала, но об этом прошу вас никому – ужасный секрет.

– О, я буду нем как могила, – заверил я мистера Адвоката.

Да и кому б это я из высшей аристократии мог про то проболтаться? Эрлу Чертиллу разве, так он точно даже супруге не скажет. Разве что перед самым началом этого светопреставления.

– А я меж тем не зря вам это всё рассказываю, – улыбнулся сотрудник «Светского хроникёра». – Я, видите ли, всё ещё чувствую себя в долгу перед вами, мистер Вильк, ведь вы спасли мою карьеру. Так позвольте вам презентовать пару контрамарок в «Оптический театр Рейно» – он гастролирует в столице до конца недели, представления по вечерам, в шесть, семь и восемь часов соответственно.

Мой собеседник жестом фокусника извлёк пару изукрашенных тиснением и гравюрами билетов с открытыми датами и временем.

– Ох, да не стоит… – пробормотал я в изумлении, однако рука моя сама потянулась к этим пропускам в волшебный мир науки, поставленной на службу человечеству.

– Берите-берите, или я категорически обижусь! – безапелляционно заявил тот.

– Даже не знаю, как вас и благодарить, сэр. – Я с благоговением принял контрамарки.

– И не думайте даже, это я у вас кругом в долгах! Впрочем… Знаете, а вы не видели, случаем, это не мистер Колвилл сегодня заезжал в Третий участок на локомобиле с сиреной? Просто мы тут поспорили с одним коллегой по этому поводу…

– Именно он, – кивнул я. – Привёз срочный билль Ойряхтаса мистеру Канингхему.

– Да вы что?! – изумлённо всплеснул рукам репортёр. – Прямо с заседания? Я слышал, что сегодня заседали обе Дойле по инициативе эрла Фартингдейла, всё гадал, к войне это с Англией или к отправке эскадры на помощь конфедератам, а это полицейский вопрос так высоко ушёл. Вот чудно! Но какое же он имеет отноше… Помилуй бог! Да неужто это связано с гибелью матери Лукреции?

– Более чем. – Сущей я был бы свиньёй, если бы не рассказал мистеру Адвокату после такого презента то, что завтра и так станет общеизвестно, – пусть он первым напечатает да прославится. Ну, не вдаваясь в подробности рассказать, разумеется – тайна следствия всё же. – Полиции удалось разыскать лишившего её жизни злодея. Он, кстати, известен в читающих вас кругах, хотя я не вправе сообщить подробностей и тем более имя.

– Потрясающе! – Журналист простодушно хлопал глазами. – Молю вас, продолжайте, ещё хоть что-то, или же я умру от любопытства.

– Преступник под видом иностранного шпиона внедрился садовником в резиденцию тышаха. Думаю, злоумышлял, – понизив голос, сообщил я своему собеседнику новость. – Однако силами Третьего участка злодей был раскрыт, и Ойряхтас собирался, дабы дать нам разрешение на его арест. За пределы Арас ан Тышах убийца не выходил, а внутрь уже нам нельзя: тышах для полиции лицо неприкосновенное и дом, где он живёт, соответственно тоже.

– И этот билль…

– Привёз мистер Колвилл на локомобиле. А потом мы отправились арестовывать обвиняемого.

– И?.. – выдохнул мистер Адвокат.

– Арестовали, – внушительно произнёс я. – Иначе и быть не могло. Мерзавец, правда, оказал сопротивление. – Я чуть склонился к газетчику и вновь понизил голос: – Имеются пострадавшие.

– До смерти? – ужаснулся мой бывший задержанный.

– Слава Святой Урсуле – нет, – поспешил успокоить его я. – Однако одного взялся лечить только личный врач тышаха. Он же, я понимаю, светило?

– Профессор медицины и доктор прикладной волшбы, – ошарашенно пробормотал мой собеседник. – Читает лекции о зачаровании хирургических инструментов.

– Вот! – с чувством отозвался я. – Раненого-то в его операционную пара дюжих гвардейцев несла. Ну, вы понимаете.

– О да!

– А вот большего я вам сказать, увы, не вправе. В одном могу заверить: следствие об убийстве практически завершено.