Констебль с третьего участка (сборник)

– Это, – доктор кивком указал, что имеет в виду голема, – ранний образец, прототип, наподобие первых, мало на что пригодных паровозов. Но дайте учёным и инженерам сотню лет, и вы не узнаете нашу планету. Ферручино уже сейчас справляется с математическими задачами лучше иных академиков, просто шахматная партия гораздо нагляднее демонстрирует его возможности, отчего и было решено провести рабочее испытание в такой форме. Думаю, он сам с удовольствием всё вам рассказал бы о себе, но от качки его речевой аппарат, увы, вышел из строя.

– Он способен говорить? – изумился я.

– До определённой степени, – ответил Ислингтон.

Голем повернул ко мне свой короб с окуляром и начал пощёлкивать лишёнными суставов пальцами (даже не столько пальцами, сколько миниатюрными захватами, подобными тому, что применяются на некоторых портовых кранах).

– Прекратить! – коротко бросил ему Круп.

– Это, как понимаете, был телеграфный код, – улыбнулся Ислингтон.

– Жаль, что я ему не обучен. Что же, тогда последний вопрос, доктор, уверяю вас, он интересует всех тех, кто нынче ставит на исход партии: кто, по вашему мнению, победит, голем или человек?

– Для того чтобы это выяснить, мы и прибыли, – хохотнул англичанин. – А теперь прошу меня извинить, нас ждут дела.

На следующий день к зданию географического общества мы с мистером Фестом прибыли заблаговременно, дабы тот смог выбрать наилучшее место для своего аппарата и «Светский хроникёр» получил на свои страницы наилучшие снимки с матча.

Констебли при входе, разумеется, никого до срока внутрь не пропускали, однако я был твёрдо намерен вновь, самым бессовестным образом, воспользоваться добрым распоряжением Айвена Вилька и попросил вызвать его ко входу.

Расчёт мой оправдался. Сержант, хотя и выглядел уставшим и крайне задумчивым, отдал распоряжение пропустить нас с мистером Фёстом и даже сам взялся проводить.

– Вы, верно, совсем не спали? – сочувственно поинтересовался я.

– Вздремнул пару часиков, мистер Адвокат, – небрежным тоном ответил полисмен. – Не берите в голову, я человек к суточным дежурствам привычный.

– И всё же отдыхать надобно. Знаете, мистер Вильк, мне тут прислали приглашение на две персоны посетить выставку-дегустацию на новой кондитерской фабрике Вилли Вонка, не желаете послезавтра побывать там с невестой? – Я извлёк билет и протянул его гиганту полисмену. – Мне, право, там быть недосуг, к чему приглашению зря пропадать?

– Сладкое Мэри уважает, благодарю, – ответил сержант, принимая билет, однако было заметно, что мыслями он где-то довольно далеко. – Мистер Фёст, можете выбирать себе любое место на галерее слева. Места для прессы там.

– Мне кажется, будто вас что-то гложет, – заметил я, когда амбротипист отправился со своей ношей к указанной позиции.

– Трудно сказать, мистер Адвокат. Меня терзают смутные подозрения, – отозвался Вильк.

– Неужели? – удивился я. – И какого рода?

– Я вам не говорил, простите… Матч намеревался инкогнито посетить его величество, однако нынче утром прибыл посыльный из дворца и сообщил, что высочайший визит отменяется.

– Вероятно, нашлись какие-то неотложные дела. – Я не расстроился известию, поскольку, во-первых, на такую сенсацию заранее не рассчитывал, а во-вторых, о неофициальных визитах Кеннела II газетам так и так распространяться не рекомендовано.

– Разумеется, государь, полагаю, человек весьма занятой. Однако… – Сержант пару мгновений поколебался, прежде чем продолжить. – Знаете, меня вчера поразила одна из фраз доктора Ислингтона. Помните, как он отозвался о магах?

– Довольно уничижительно, однако для учёного подобного рода мысли не являются чем-то экстраординарным.

– Это обстоятельство мне известно, однако дело в том, видите ли, что профессор Фантомхайв не только учёный, но и потомственный волшебник. И слышать от его ассистента столь незавуалированное оскорбление в адрес патрона по меньшей мере странно, вы не находите?

– Да, действительно, – согласился я. – Однако что мы знаем о самом профессоре? До сего дня он никакими выдающимися открытиями не прославился, притом Фантомхайвы – это немногочисленный, но весьма древний и знатный английский род, а Ислингтон, как я понимаю, даже не эсквайр. Британское общество, мистер Вильк, гораздо более сословно, чем наше, и это может быть банальной завистью нижестоящего к вышестоящему. Особенно если истинным творцом Ферручино является именно Ислингтон, а профессор лишь предоставил финансирование и учёный авторитет.

– Такой возможности отбрасывать, разумеется, нельзя, и я думал об этом, – не стал спорить сержант. – Но есть ещё одно наводящее на мысли обстоятельство. Вчера, когда голем начал отстукивать морзянку, инженер Круп немедленно его остановил. Меж тем Ферручино успел озвучить три первые буквы, а мне, знаете ли, в силу должности положено уметь обращаться с телеграфным ключом.

– И что же это были за буквы? – полюбопытствовал я.

– Ха, Е, Эль, – ответил Айвен Вильк.

– И что бы сие могло означать? Hell? Hello?[53] Я не знаю английского, к сожалению.