Конструктор

— Хмм… ну, тут он прав, — задумчиво сказал я себе под нос, читая стенограмму выступления товарища Сталина на Пленуме Центрального Комитета, прошедшего 9 июля.

Мое замечание относилось к словам Сталина о том, откуда взялись средства для промышленной революции у Великобритании и других капиталистических стран и почему нам этот путь закрыт.

В качестве иллюстрации слов Иосифа Виссарионовича рядом располагалась картинка, где была изображена карта мира. На ней вместо британского острова находился спрут с кровожадным оскалом, протянувший свои щупальца к большей части мира. Так художник изобразил «индустриализацию Англии за счет ограбления других стран».

Сам Пленум шел уже шестой день. Начался он четвертого числа и должен был закончиться двенадцатого. На нем обсуждалось будущее экономическое развитие СССР. В оппозицию Сталину выступали Сокольников и Осинский. Смысл дискуссии был в том, что Осинский с Сокольниковым предлагали делать закупки продовольствия у крестьян по «справедливым» ценам. Выровнять материальное положение рабочих и крестьян. Убрать налоговые «ножницы», как это сейчас называлось. Когда продовольствие покупалось по заниженным ценам, а промышленные товары отпускались по завышенной цене. Сталин наоборот, предлагал ужесточить эту меру.

«С крестьянством у нас обстоит дело в данном случае таким образом: оно платит государству не только обычные налоги, прямые и косвенные, но оно еще переплачивает на сравнительно высоких ценах на товары от промышленности — это во-первых, и недополучает на ценах на сельскохозяйственные продукты — это во-вторых. Это есть добавочный налог на крестьянство в интересах подъема индустрии, обслуживающей всю страну, в том числе крестьянство. Это есть нечто вроде „дани“, нечто вроде сверхналога, который мы вынуждены брать временно для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии, обеспечить индустрию для всей страны, поднять дальше благосостояние деревни и потом уничтожить вовсе этот добавочный налог, эти „ножницы“ между городом и деревней».

— Откровенно, — хмыкнул я, прочитав пассаж про «дань».

У меня самого были противоречивые чувства от речи Сталина. С одной стороны он указывал на то, что ни выкачивать ресурсы из других стран мы не можем, как Великобритания или Франция, — это противоречит нашей идеологии. Ни кредитов взять для вливания в экономику мы не способны, как это получилось у Германии — ее «кредитом» стала пятимиллиардная контрибуция от Франции. Нам просто никто не хотел занимать. Оставалось изыскивать внутренние резервы. И таким резервом Иосиф Виссарионович видел крестьянство и фактически его ограбление. Да, он называл это вынужденным шагом, подвигом, который должны совершить люди…

— Легко говорить о подвиге, когда его делать не тебе, — едко заметил я, дойдя до подобных слов в речи Сталина.

Но все же он был прав — кто-то должен чем-то пожертвовать. Из воздуха деньги не возьмутся. Ложкой меда в этой бочке дегтя было то, что Сталин обещал ежегодно снижать нагрузку с крестьян по мере улучшения жизни в стране. В нарисованной им картинке крестьяне должны почти все вначале отдать рабочим. Те взамен произведут много тракторов, сеялок и иного промышленного оборудования, нужного на селе. Это оборудование позволит увеличить количество обрабатываемой земли и повысить урожайность. Часть урожая будет оставлена в стране, для улучшения продуктовой корзины, часть — продана заграницу для закупки более совершенных станков. В итоге уже через год можно будет понизить немного налоговое бремя для крестьян. И так из года в год, в конечном счете выровняв условия жизни для рабочих и крестьян. Но чтобы от использования тракторов и сеялок был толк, необходима коллективизация. Потому что частнику это оборудование мало что не по карману, так и просто не нужно — не с той площадью, что он имеет в собственности. А если позволить ему иметь больше, то частник уже превратится в буржуя, что противоречит идеологии нашей страны.

Так «красиво» Сталин подвел свою речь к упору на классовую борьбу с кулаками и «новыми помещиками».