Конструктор Морозов

Кто-то предложил делать башню сварной, как когда-то прежде, однако Александр Александрович об этом и слушать не хотел: мало того, что это шаг назад — сварная башня уступает по прочности литой, но и на производстве это отразится отрицательно. Ведь потребуется дополнительно большое количество квалифицированных сварщиков, а где их взять? Нет-нет, об этом и речи быть не может. Надо искать другой выход.

Главный металлург завода Павлин Петрович Маляров предложил изготавливать форму для башни по частям. Временно, разумеется, пока не появится соответствующее оборудование.

Башня, конечно, получалась не столь совершенной формы. В свое время конструкторам пришлось немало потрудиться над ее решением. Но это был подходящий вариант.

Морозов пригласил к себе ведущего конструктора по башне Марка Набутовского. По имеющимся у обоих записям принялись восстанавливать основные габариты сложного узла. Двое суток не покидали КБ. Размеры башни (а их несколько сот) были восстановлены, а затем переработаны с учетом условий местного литейного производства. Чертежи поступили в цех. К тому времени, когда вагон с документацией нашелся, уже полным ходом шло изготовление моделей для будущих отливок.

Время было выиграно!

В самый разгар этой работы позвонили из дирекции:

— На заводе нарком. Пошел по цехам. Через час начнется совещание командного состава завода…

Кабинет Ю. Е. Максарева был переполнен, Александр Александрович присел сбоку, огляделся. Вокруг были свои, знакомые люди: начальники цехов и отделов, руководители служб.

Все они пришли сюда прямо из цехов, еще не остыв от горячей работы. Лица суровы. Они знают о положении на фронте — враг у стен Москвы. Повсюду советские люди трудятся с удесятеренным напряжением сил, а их танковый завод до сих пор не выдает продукцию. С тревогой ждут: что скажет нарком?

Морозов хорошо знал Вячеслава Александровича Малышева, не раз встречался с ним и в наркомате, и на заводе. Это был энергичный, требовательный, остромыслящий человек. Теперь он смотрел на наркома, с трудом узнавая его: серое усталое лицо, покрасневшие от бессонницы глаза.

Нарком говорил тихо, но слова звучали сурово, беспощадно. Он говорил о положении на фронтах, о мерах, предпринимаемых партией, всем советским народом для отпора врагу, о неотложных задачах коллектива головного танкового завода страны.

— Сегодня у нас должно сердце зачерстветь и помнить только одно, что нам нужно выпускать танки, — звучал в притихшем зале четкий голос наркома. — Если мы будем добренькими, мы подвергнем опасности сотни тысяч людей. Нам надо давать тысячи танков!

Малышев помолчал, лицо его стало мягче.

— Завод этот прекрасный, — продолжал он. — Но надо на ходу суметь перестроить его и давать продукции больше, чем на старых заводах. Вы должны быть организаторами новой промышленности на заводе и из мирного предприятия сделать танковый завод…

Урал — это и кузница, и огромная литейная. Взгляните на свой новый завод чуть пристальнее. И не будет повода сетовать — нет станков, нет механической обработки, не на чем делать танки… На заводе великолепные кузнецы, сварщики, литейщики. Они давали изделия, которые не надо было обрабатывать на станках. Надо опереться на заготовительную базу уральского завода, пересмотреть конструкцию танка, соединить высокую культуру механических цехов танкостроительного завода с высокой культурой заготовительных цехов уральского завода…

Александр Александрович слушал, весь напрягшись от волнения. Ему все время казалось, что Малышев адресует эти требования лично к нему.

«Опереться на заготовительную базу уральского завода, пересмотреть конструкцию танка, соединить высокую культуру механических цехов танкостроительного завода с высокой культурой заготовительных цехов уральского завода…» Ну конечно же это для него, для Морозова, сказано. Ему даже показалось, что, произнося эти слова, Малышев повернулся в его сторону, как бы проверяя, какое впечатление произвели они на Главного конструктора завода. И вот еще что удивительно: то, о чем говорил нарком, было очень созвучно мыслям самого Морозова. Ведь еще работая над созданием нового танка, они, первые в мировом танкостроении, стали максимально использовать литые детали — литая башня, литые кронштейны, ленивцы… Надежность машины возросла, а трудоемкость ее изготовления снизилась.

Тогда это было новинкой, далеко не всеми понятой и признанной, сегодня — необходимость, единственно возможный путь. Вот как дело повернулось!

Прав, тысячу раз прав нарком. Как же не воспользоваться прекрасной базой заготовительных цехов местного завода? Именно в этом ключ и к разрешению многих вопросов в организации производства, и в работе по дальнейшему совершенствованию танка Т-34.