Консул Руси

— Ты как? — Спросил Ярослав, подойдя к Пелагее. Та сидела у дальнего борта корабля и с каким-то отрешенным взглядом смотрела на воду.

Великая жрица Макоши вздрогнула и испуганным, даже каким-то затравленным взглядом посмотрела на своего мужа. У которого был все тот же холодный и жесткий взгляд.

— Ты все поняла? — После паузы спросил он.

Супруга не ответила.

— Не нужно меня злить, милая. В гневе я неприятен.

— Почему же просто не убьешь? — Чуть хрипя, спросила она.

— Потому что, ты дура, никак не поймешь — мне нужна ты и наши дети, а не престол Константинополя.

— Не обманывай меня!

— Ты сомневаешься в моих словах? — Ледяным тоном процедил Ярослав.

— Но я жрица Макоши! И наши дети в их глазах — выродки!

— Это что-то меняет? — Удивленно поднял бровь Ярослав. — В их глазах, не в моих. В конце концов что мешает мне убить всех недовольных?

— Поклянись!

Ярослав, рассадил кожу на левой руке ножом. После чего сжал кулак из которого начала капать кровь, прямо ей на лицо. И твердо глядя супруге в глаза произнес:

— Клянусь своей кровью и душей перед лицом Высших сил, что я никогда не променяю тебя с детьми на престол…

Пелагея несколько секунд смотрела мужу в глаза. Потом нервно улыбнулась. И заплакала, уткнувшись в Ярослава.

[1] Христианство, утверждаясь в Европе, боролось там не с многоженством, а с институтом наложниц и конкубинатом. Впрочем, риторика идеологически была весьма расплывчатой и гиперболизированной, из-за чего иной раз люди нередко приходят в заблуждение. Плюс «скрытые цитаты» из Нового или Ветхого завета, активно употребляемые в религиозных текстах, добавляли огонька.

[2] Кельтская провинция — территория на которую распространялось культурное влияние кельтов.

[3] Представляло собой центральную балку с вставленными в нее крест-накрест копьями. Секции быстро собирались минимальным кол-во людей и легко перемещались вручную по полю боя.

[4] Таранный конный удар копьем применяли только всадники Ярослава, да и то — из-за его настояния.

Глава 10

866 год, 21 сентября, левый берег Дона у Саркела

— Друг мой, — произнес Ярослав, обращаясь к кагану, — тебе надлежит переправиться на левый берег и атаковать отступающих.

— Ты одержал великую победу! Но врагов все еще очень много. От меня ушла гвардия. От меня ушли многие мои воины. Даже хазарские роды и те не все пришли ко мне на помощь.

— Ты хочешь сказать, что я зря сделал тебя своим вассалом? — Выгнул бровь Ярослав. — Может быть мне стоило обратиться к печенегам.

— Мне нужно время, чтобы вновь собрать армию.

— И за это время враг отойдет. И ты не сможешь его догнать. Сейчас он привязан к своим кочевьям. Сейчас. Но по пока ты будешь собирать армию — он успеет уйти за Волгу. И все вернется к тому положению, какое было изначально.

— Думаешь, аланы вернутся?

— Ты верно шутишь?

— Я? Почему ты считаешь мой вопрос шуткой?

— Аланы отвернулись от тебя, потому что ты был слабым. Если они и вернутся, то не к тебе, а ко мне. Я выиграл тебе битву. И теперь получается, что мне нужно выигрывать за тебя войну. Войну, которую ты всеми силами старался проиграть.

— Тогда почему ты мне помогаешь? — Мрачно спросил Захария.

— Потому что ты, в отличие от прочих жителей степи, стоишь на полшага ближе к цивилизованным народам. Ты стал для хазар центром силы. Главным нервом, что объединил под своей рукой хотя бы часть хазар. Ты, Захария, отчаянный интриган. Но с тобой проще иметь дело, как бы это странно не звучало. Хотя, конечно, тебе и твоему народу потребуется пройти большой путь, чтобы обрести цивилизованность.

— О чем ты говоришь?

— О том, что ты, все еще гонимый ветром сухое перекати-поле. Кочевник. Безродный бродяга, лишенный корней, оттого и силы не имеешь. Твой Саркел — это и смех, и грех. Тебе его построили мастера, но они ушли, а ты не знаешь ни как в нем жить, и как использовать. Все эти стены — всего лишь ограда для твоего кочевья, что вынужденно тут задержалось. Не больше. Но даже несмотря на это — ты лучшее, что есть в степи.

Захария поиграл желваками, но смолчал.

— Мой отец построил тебе эту крепость. Я смогу научиться тебя ей пользоваться. Но для этого тебе нужно будет сделать полный шаг и измениться.

— Стать таким же как ты?

— Нет. Не сможешь, да и не нужно. Твой удел — степь. Мой — лес. Мы разные. Да и тех знаний, какими я живу, у тебя нет. Оттого ты думаешь иначе. Но мне нужно, чтобы ты крепко стоял на Дону и Волге. Мне нужно, чтобы твои люди держали черноморские степи в мире и покое. Мне нужно, чтобы твои стада давали шерсть, кожу и мясо. И я не хочу всем этим заниматься. А ты — хочешь и можешь. Поэтому я помогу тебе, если не станешь упрямиться.

— А если я откажусь?