Консул Руси

Нигде в IX веке не применяли таранный конный удар копьем[4]. Его просто еще не придумали. Поэтому всадники и держали копье обычным хватом. Однако лошадей, как ударную силу применяли. На большую массу пехоты, конечно, их бы не направили. Но там, у кораблей, стояла жидкая цепочка копейщиков. Настолько жидкая, настолько и соблазнительная. Ее, казалось, можно было опрокинуть так легко, что ни у кого это не вызывало даже тени сомнений. Перед ними, конечно, были какие-то заграждения. Но они не шли сплошной стеной и не являлись чем-то им знакомым. Никто в степи с ними не сталкивался ранее. Поэтому, смело разогнавшись, вся эта масса конницы устремилась к кораблям.

Многие предвкушали, как, подлетев к борту, они лихо на него запрыгнут и начнут рубить тех, кто трусливо укрывается там. А потом грабить, грабить, грабить… Вон сколько на них доспехов и оружия. А потом… их ждал Саркел, лежащий перед ними практически беззащитным.

Но что-то пошло не так.

Когда до жалкой цепочки пехоты оставалось шагов пятьдесят, всадники внезапно словно в какую-то невидимую стену уперлись. Кони на всем ходу спотыкались и «пускались в пляс», кувыркаясь в степной траве, ломая ноги и головы. На них налетали другие. Какие-то кони умудрялись перепрыгнуть препятствие. Но только лишь для того, чтобы буквально через несколько шагов, самим оступиться и упасть. Остальные же просто влетали в эти внезапные «мясные препятствия» и опять-таки ломали ноги с шеями, кувыркаясь.

— Бей! — Рявкнул Ярослав.

И все легионеры, уже воткнувшие копья подтоками в землю, начали метать спики — легкие оперенные дротики. А вместе с ними в небо полетели снаряды пращи фундиторов, стрелы сагиттариев и те же самые спики, только уже матиариев, выпущенные с помощью специальных пращей. И если дротики легионеров летели метров на сорок-пятьдесят, то матиарии их метали на добрую сотню и с куда большей силой.

Широкий фронт перед кораблями превратился в какой-то ад.

— Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий, слились в протяжный вой, — тихо произнес Ярослав по-русски, наблюдая за тем ужасом, что творился буквально в полусотни шагов от него.

Сагиттарии в этот раз не применяли магазинов. Сегодня им требовалось не в рывке обеспечить плотный обстрел, а просто много стрелять. Стрелу за стрелой. Колчан за колчаном. Такие же задачи были и остальных стрелков. Даже легионеры, и те имели по два подсумка со спиками…

— Прекратить стрельбу! — Громко скомандовал Ярослав через долгие пять минут. Очень долгие.

Наместник же Херсонесса, стоящий на палубе «Черной жемчужины» рядом с Пелагеей, перекрестился. Истово перекрестился, смотря глазами полными ужаса на картину перед ним.

Отдельные всадники все же сумели добраться до «испанских козлов» и даже кое-где на их «рогах» висели отдельные трупы. Но, в целом, на добрые семьдесят шагов за ними простиралось кровавое поле, заваленное убитыми и умирающими как людьми, так и лошадьми.

Это было кошмарно.

Это было ужасающе.

Кровь… кровь… кровь… и стоны.

Пелагея стояла на борту корабля, вцепившись руками в борт. Она была буквально парализована страхом. Она видела битвы. Видела кровь. Но не такую… То, что предстало перед ее глазами, было чудовищно. Она поискала глазами мужа, желая спросить у него за весь этот кошмар. То есть, закатить новый скандал. Но тот, словно почувствовав ее взгляд обернулся. И она вздрогнула, встретившись с ним взглядом. И мгновение спустя отвела глаза, с трудом сдерживая дрожь в теле. Потому что на нее смотрел не человек, а чудовище. Какой-то древний монстр…

— Копья к бою! — Рявкнул Ярослав на латыни. — Длинный хват!

Легионеры выхватили воткнутые подтоками в землю копья, выполняя до автоматизма доведенный строевой прием. Перехватили их так, что локоть лежал на копье у подтока, само же копье удерживалось крепко сжатой кистью. Не очень мобильная и гибкая хватка, но она позволяла дотягиваться далеко.

— Вперед! — Спустя десять секунд вновь громогласно скомандовал консул Нового Рима. И легионеры двинулись вперед. Их задача была простой и очевидно. Работая длинным хватом копья им требовалось прекратить мучения раненых людей и лошадей.

Сам же Ярослав находился в каком-то экзальтированном состоянии. Он и сам не ожидал от своей задумки ТАКОЙ эффективности. Он планировал, что, разбрасывая «чеснок» и эшелонируя обстрел по глубине, просто немного увеличит обычно не очень большие потери конницы. Ну сгинут первые, самые лихие. И что? Остальные ведь смогут отвернуть… И да, отвернули. Только не сразу. Совсем не сразу. Слишком уж заманчивой оказалась приманка — одним махом уничтожить того, чья воинская слава гремела от Парижа до Багдада. Одним разом, с наскока, пользуясь его «ошибкой», совершенной «из-за потери бдительности…» Вот и разогнались…

Через час все было кончено.

Остатки объединенного степного войска, словно побитая собака убежали, скрывшись за горизонтом. Пленных не было. А целое поле трупов уже начали потрошить трофейные команды, выделенные из бойцов.