Консул Содружества

– Ну, это как раз просто, – отмахнулся капитан. – Это Цолькин.

– Что-что?

– Цолькин. Великий галактический календарь майя. Да и не только календарь. Двести шестьдесят элементов матрицы Цолькина и их взаимное расположение отражают представления майянцев о природе Вселенной, о галактических константах, об энергетическом взаимодействии ведущих элементов мироздания. Между прочим, это не только красивая метафора. Не только теоретический, но и практический инструмент, который…

Эверт говорил еще долго. О том, что астрономы древности были не глупее наших, что Цолькин и китайская гадательная система И-Цзин дополняют друг друга… К сожалению, я не понял из его вдохновенной лекции и одной трети. В итоге я осмелился задать ровно один робкий вопрос:

– Скажите, капитан Вальдо, если все это действительно так точно и замечательно, почему же мы используем десятичный счет, метрическую систему единиц и Единую Теорию Поля Эйнштейна – Ратковского? Может, нам нужно вернуться к Цолькину?

Спросил – и наивно так на Эверта посмотрел. А он в точности скопировал мой невинный взгляд и грустно ответил:

– Это просто совершенно другая логика. Логика, в которой нет места штурмовой пехоте. И аналитической разведке тоже места нет.

Так и поговорили. О Цолькине.

Ясное дело, мы оба очень обрадовались, когда добрались до картинок более забавных и менее информативных…

От самой земли вверх, покуда хватал глаз, тянулось нечто вроде таблицы. В таблице было три столбца. В первом столбце, самом узком, имелись множественные сочетания палочек, раковин и точечек.

– Это цифры. Одна точка означает единицу или число, которое кратно двадцати. Горизонтальная черточка – это пятерка, раковина – это ноль…

– Ну-ну… – промямлил я.

От этих ракушек и точечек у меня рябило в глазах. А вот во втором столбце я приметил нечто позабористей ракушек и точечек. Именно – портрет ската собственной персоной.

– Что думаешь, Сережа? Здесь нарисован кроверн? – нахмурив брови, спросил Вальдо.

– Он самый, – ответил я.

– А что же тогда значит вот это? Во втором столбце?

Я всмотрелся. Кроверн, под ним еще один кроверн, под ним еще один кроверн, под ним два. Потом из двух снова получается один, потом еще один и так далее. Я насчитал двенадцать кровернов между двумя парами.

Более всего второй столбец был похож на ветку генеалогического дерева. От одного кроверна к другому следовали пунктиры наподобие следов.

– Генеалогическое дерево, говоришь? – Вальдо на минуту задумался. – Да откуда им знать его – генеалогическое дерево каких-то кровернских аристократов?! Если только у кровернов вообще есть аристократия!

«А откуда им было знать галактические константы, которые они запихали в свой Цолькин?» – подумал тогда я, но промолчал.

– А это что тогда, по-твоему, в третьем столбце?

У меня уже мозги кипели от наблюдений и размышлений. Но я не подал виду. На самом деле, в кои-то веки образованный капитан Вальдо держал меня за равного!

В том самом третьем столбце сам черт ногу сломит. Напротив каждого кроверна было втиснуто по тринадцать рисунков. Или, как изъяснялся Вальдо, пиктограмм.

Рядом с самым жирненьким кроверном я приметил сцену, изображающую горящий город, двух дерущихся рептилий, человека, строящего стену, и много чего другого. Еще помню кроверна с цепью перевернутых треугольников и кроверна с руками. Тринадцать рук, по-разному согнутых и с разными комбинациями из пальцев. Был среди них, кстати, и банальный кукиш.

А рядом с парой кровернов (папа и мама, что ли?) – в самом низу – были нарисованы две раздельные группы рисунков. В первой были тучка, извержение вулкана и нечто вроде дороги, которая вела от горы до неба. А во второй группе – переплетенные колечки. Примерно как олимпийские. Только было их семь штук: в верхнем ряду два, в среднем – три, в нижнем – еще два.

Рисунок был совсем свежим – по крайней мере пыли на нем скопилось гораздо меньше, чем на тех, которые находились выше. И краски еще не успели потускнеть.

«Странные фантазии все-таки у этих Воинов Обновления», – подумал я.

– Как вам, сениор Вальдо, нравится эта парочка скатов, которые… – Но не успел я окончить свою мысль, как нашим вниманием завладела Тайша.

– Эй, господа искусствоведы, хозяева возвращаются! – сообщила она.

И в самом деле: по ступеням, ведущим к подножию пирамиды, степенно спускались наши новые знакомцы. Только без тазика. Лица у всех были постными и сосредоточенными. Одна Шканиль сияла, словно бы ее только что причислили к лику бессмертных. Неужто кровушки полакать дали?

– Жертва принята, – произнес Хозяин Слов.

– Вы были искренни, когда давали кровь, – сказал Хозяин Действий.

– И теперь мы знаем, зачем вы здесь, – промолвил Хозяин Страха.

– Нам показали, что делать с вами, – добавил Хозяин Мысли.

– Боги были милостивы к нам. Ибо среди вас – Прикасавшийся к Вукуб-Цикин, – окончил этот безумный отчет о проделанной работе Вок, он же Хозяин Намерений.

– И кто же этот счастливчик? – не удержался я.

– Это ты, молодой воин, – замогильным голосом промолвил Вок.