Консул Содружества

– У нас честь другая. Маленькая, – поспешил вклиниться я, лихорадочно соображая, чего б еще такого приврать. – К тому же наше оружие вы получили в честном бою, значит – оно принадлежит вам по праву. Наши обычаи позволяют нам сохранить себе жизнь в этом случае. А хозяева хипа – они так не могут. Они из другого… рода.

– Сословия, – поправил Вальдо.

– Хозяева хипа из Западного, Тулана? – полюбопытствовал Вок. – Обличьем вы не похожи.

– Мы не знаем, что такое Западный Тулан, – устало вздохнул Вальдо.

– Западный Тулан это Сени-та-вири. Сентавр, так.

Ну ничего себе! Значит, и о Центавре они что-то знают! И центаврианские шмотки на одном из них – это не случайная находка, выуженная из гробанувшегося с центаврианского корабля аварийного контейнера.

– Хозяева хипа с Земли, – ответил за Голдсмит Вальдо. – Но представления о чести у них действительно напоминают центаврианские. Этр, однако, не важно. Я нашел выход. Капитан и ее офицеры могут дать слово чести, что не употребят свое оружие во вред Воинам Обновления. То есть нарушить это слово для них будет хуже смерти.

На том и сошлись. Таким образом Голдсмит и еще несколько старших офицеров выторговали себе право ходить с пистолетами. И пообещали отвезти Вока куда он попросит. Хотя, признаться откровенно, никто понятия не имел – куда же именно?

Глава 11 ХОЗЯИН УЧЕБНОЙ СМЕРТИ

С самого начала знакомства

однодышащие нас не понимали.

Сеятель

Ни в учебке, ни раньше, на Эсквемелине, ни уж тем более в школе я не подозревал в себе «центрового парня». «Центровыми» всегда были другие – более плечистые, более языкастые, более сообразительные, наконец.

Но «Юнгер», кажется, решил сломать мои застарелые предрассудки. Наши аборигены просто помешались на капрале Сергее ван Гримме. Поэтому, когда в зал для метабола, где вынужденно прохлаждался под дулами карабинов наш взвод, явился Вок в сопровождении бомбиста Кокамеля и заявил, что желает сообщить мне нечто важное, я не удивился. И не испугался.

Я даже в душе торжествовал: наши отчаянные террористы хотят поговорить со мной. Не с Вальдо! И не со Свечниковым! И не с Голдсмит! Чуют, значит, самого делового человека!

Пока я шел к выходу, Вальдо и Свечников провожали меня недоуменными взглядами – что это, типа, за нарушение субординации? Одна только Тайша, когда поймала мой рассеянный взгляд, очень эротично чмокнула воздух – вроде как послала мне воздушный поцелуй.

– Хотим говорить с тобой без свидетелей, Серж-ачи, – вполголоса прокомментировал Вок, когда мы вышли в коридор.

– Ясное дело!-ухмыльнулся я. – Если бы вы хотели говорить со свидетелями, лучше было бы остаться там. – Я кивнул в сторону спортзала. – И потом, что это еще за «сержачи»? Меня зовут Серж ван Гримм!

– Я не хотел обижать тебя, Серж-ачи. «Ачи» на нашем языке означает «воин». Когда я прибавляю к твоему имени «ачи», я лишь хочу усилить свое уважение.

– А-а… Понятно – отозвался я. – Вроде «сениора» нашего – так?

– Так, – серьезно отвечал Вок. – Только гораздо почетнее.

Наш серьезный разговор без свидетелей должен был состояться в персональной каюте капитана Вальдо – губа у майянцев была не дура. Меблированная по последнему слову «нежной волны» колониального дизайна, каюта Эверта была чудо как уютна. Даже потолок в ней был вдвое выше, чем в той конуре, где проживали я, Свечников и Файзам Рахими. Не говоря уже о всяких там кондиционерах, массаж-матрасах, самоходном банкетном столике и баре с пятьюдесятью наименованиями напитков.

Особенно меня поразило количество спиртного в берлоге непьющего Вальдо. А вот майянцев оно, кажется, оставило полностью равнодушными – ни одной початой бутылки я в комнате не увидел.

И еще одно: в каюте было ужасно холодно. Кончик носа у меня сразу стал пунцовым.

Я бухнулся на пружинистую капитанскую койку, скрестил руки натруди и приготовился внимать. Вок, сохраняя свою излюбленную геморройную рожу, уселся в кресло напротив. Хозяин Страха, то есть Кокамель, сел на высокий вертящийся стул прямо возле автоматически раззявившего пасть бара и ласково возложил руки на свою набрюшную бомбу, скрытую дождевиком, – ни дать ни взять беременная матрона.

– Ну? – спросил я, когда пауза перевалила через стодвадцать секунд и пошла на рекордную третью минуту.

– Мы надеялись, ты расскажешь нам про Вукуб-Цикин, – сказал Вок, сверля меня въедливым взглядом.

– Я бы с удовольствием рассказал про этот ваш Вукуб. Если бы имел хоть какое-то представление о том, что это такое!

Хозяин Намерений и Хозяин Страха переглянулись, словно ища поддержки друг у друга.

– Но ты же видел ее! – наконец возмутился Кокамель. – Ты был последним воином, прикасавшимся к ней!

– Вы хотите сказать, что этот, Вукуб – женщина?

Майянцы, как по команде, кивнули.

– Но я никогда и пальцем не прикасался к вашим женщинам!

– Эта женщина – не наша. Она из Западного Тулана. Точно если – с планеты Догеус.

– Все равно! Вы хоть понимаете, к скольким женщинам я прикасался! Последним мужчиной я у них был или не последним, откуда мне знать…