Контакт

Но следственная комиссия быстро обнаружила доказательства земных причин преступления. Посреди каждой шпонки располагалась эллиптическая полость неизвестного предназначения, стенки которой были покрыты сложной сеткой из тонкой гадолиниевой проволоки. В полость взорвавшейся шпонки и было помещено пластиковое взрывчатое вещество с часовым механизмом — эти ингредиенты в Послании не предусматривались. Шпонки с полостью и гадолиниевая сетка были изготовлены, собраны, испытаны и опечатаны на заводе «Хадден кибернетикс» в Терре-Хоте, штат Индиана. Гадолиниевая намотка была слишком сложна для ручной работы, поэтому для ее изготовления потребовались специальные сервороботы. Чтобы их изготовить, в свою очередь пришлось соорудить целую фабрику. Расходы взяла на себя «Хадден кибернетикс», имея в виду и другие, более выгодные применения.

Проверили еще три эрбиевые шпонки из этой же партии, но пластиковой взрывчатки не обнаружили. Когда на советском и японском предприятиях стало известно о взрыве, каждую шпонку сперва подвергли дистанционной проверке и только потом на всякий случай вскрыли. Оказалось, что заряд вместе с таймером поместили в полость шпонки перед окончанием сборки на заводе в Терре-Хоте. До Вайоминга минированная шпонка ехала вместе со всеми остальными на специальном поезде под вооруженной охраной. Время взрыва и характер диверсии свидетельствовали, что к делу причастны лица, знакомые с конструкцией Машины… орудовали свои.

Но расследование не дало заметных результатов. Рискнуть могли несколько дюжин сотрудников: инженеры, контролеры, инспекторы, готовившие деталь к транспортировке, но ни у одного из них не было ни средств для диверсии, ни причин для нее. У тех, кто дрогнул на детекторе лжи, оказалось железное алиби. Никто из подозревавшихся не обмолвился по пьянке в ближайшем баре, никто не позволял себе необъяснимых расходов. На допросе тоже никто не сломался. И хотя службы, обеспечивающие выполнение закона, усердствовали, тайна так и осталась нераскрытой.

Желавшие видеть во всем происшедшем вину Советов указывали, что у русских были и мотивы — не допустить, чтобы Америка опередила их, — и все технические средства для совершения подобной диверсии. Они обладали и необходимыми познаниями о Машине и методах работы, принятых по обе стороны Атлантического океана. Но Анатолий Гольдман, бывший студент Луначарского, подвизавшийся в Вайоминге в качестве резидента советской разведки, связался с Москвой немедленно после несчастного случая, и порекомендовал провести предварительную проверку всех шпонок перед сборкой. В обычном порядке перехваченная Советом национальной безопасности информация на первый взгляд доказывала, что русские не имеют никакого отношения к диверсии, но тонкие знатоки предполагали, что радиограмма предназначалась, чтобы отвести подозрения от Союза… или же Гольдмана просто не предупредили о диверсии. За оба этих аргумента с восторгом ухватились те, кому не давало покоя недавнее ослабление напряженности в отношениях между обеими ядерными сверхдержавами. Узнав о подобных подозрениях, Москва по понятным причинам была крайне возмущена. Дело в том, что при создании Машины Советы сталкивались с большими затруднениями, чем это было известно на Западе. Действуя в соответствии с инструкциями Послания, Министерство среднего и тяжелого машиностроения сумело добиться заметных успехов в обогащении руд, в металлургии и аналогичных областях. Но в современной микроэлектронике и кибернетике возникали серьезные трудности. Большая часть деталей по контрактам была изготовлена в Европе и Японии. Еще более сложную задачу для промышленности Союза представляли органические компоненты, для изготовления которых требовался основательный опыт в молекулярной биологии.

В 30-е годы Сталин нанес едва не оказавшийся смертельным удар по советской генетике, решив, что менделизм идейно не отвечает марксистской идеологии. Тогда общепризнанной стала доктрина умудренного в политических интригах агронома Трофима Лысенко. В результате целых два поколения талантливых советских студентов практически ничего не знали о наследственности. Даже теперь, шестьдесят лет спустя, советская молекулярная биология и генная инженерия плелись в хвосте современной науки, и лишь немногие из главных открытий принадлежали советским ученым. Сходный факт имел место и в Соединенных Штатах, где по указке теологов долгое время запрещали преподавать теорию эволюции, одну из основных идей нынешней биологии. О ней старались даже не упоминать, поскольку традиционное истолкование Библии считалось не совместимым с процессом эволюции. К счастью для американской молекулярной биологии, религиозный фундаментализм в Штатах обладал куда меньшим влиянием, чем Сталин в Советском Союзе.