Контакт

Ход допросов весьма озадачил ВГ. Его ни в чем не обвиняли, но высказали предположение относительно его участия в некотором антисоветском заговоре, куда его вовлекли западные ученые.

— Говорю вам, Элли, неясно мне только одно — возможно ли отыскать разум в Политбюро.

— И в Белом доме. Едва ли президент может позволить Китцу так просто свернуть все работы. Она же по уши увязла в проекте.

— Этой планетой правят безумцы. Представьте себе, на что только им не приходилось идти, чтобы достичь нынешнего положения. У них нет никаких перспектив. Несколько лет, ну от силы один-два десятка. Они вовсе не думают о том, что будет после них.

Элли думала о Лебеде А.

— Но они вовсе не убеждены в том, что мы лжем. Просто не могут доказать этого. Поэтому нам придется доказывать свою правоту. В глубине души они не перестают гадать — неужели все это правда? Некоторые из них даже хотели бы поверить. Но это рискованно. Необходимы доказательства. Возможно, мы сумеем кое-что сделать. Например, усовершенствовать теорию гравитации. Или найти астрономическое подтверждение своим словам — в центре Галактики и Лебеде А. Ведь никто не собирается прекращать астрономические наблюдения. Еще мы можем заняться исследованиями додекаэдра, если нам разрешат. Элли, мы заставим, их изменить свое мнение.

Трудно убедить безумцев, думала она.

— Я не понимаю, каким путем правительства могут уверить свои народы в том, что все это обман, — проговорила Элли.

— Неужели? В чем только они не убеждали людей. Убедили же нас столько лет тратить все свое состояние только на то, чтобы всех жителей Земли можно было убить в любой момент… когда правительства решат, что наконец настала пора. По-моему, не сложно заставить людей поверить в любую глупость. Нет, Элли, убеждать они умеют. Просто объявят, что Машина-то включилась, а вот мы свихнулись.

— Не думаю, чтобы наша история могла показаться безумной. Но вы, должно быть, правы. Возможно, нам придется сперва обнаружить кое-какие доказательства. ВГ, а с вами все будет в порядке, когда вы… вернетесь домой?

— Что они могут сделать со мной? Выслать в Горький? Переживу, в конце концов в моей жизни был тот день на пляже. Нет, со мной все будет в порядке. Мы с вами, Элли, гарантируем друг другу безопасность. Пока вы живы, я нужен своим. И наоборот. Если история окажется подлинной, у нас будут просто счастливы, что нашелся советский очевидец. Об этом будут кричать из громкоговорителей. И тоже начнут, как и ваши деятели, прикидывать военные и экономические дивиденды. И неважно, что нам прикажут делать. Главное, чтобы все были живы. Тогда мы расскажем нашу историю — конечно, независимо друг от друга — сперва тем, кому доверяем. Пусть они поведают ее другим. Поползут слухи. А их не остановишь. И рано или поздно правительства вынуждены будут признать истинным все, что произошло в додекаэдре. Ну а до тех пор мы просто страхуем друг друга. Элли, я так рад. Это самое великое приключение в моей жизни.

— Поцелуйте за меня Нину, — попросила она, и ВГ отправился к самолету, отбывающему ночным рейсом в Москву.

Во время завтрака Элли спросила у Си, не разочарован ли он.

— Разочарован? Я был там, — он поднял глаза к небесам, — видел их… и после этого быть разочарованным? Я осиротел во время Великого похода. Я пережил Культурную революцию. Шесть лет я растил картофель и сахарную свеклу под Великой стеной. Вся моя жизнь — движение вперед, неуклонный подъем. Но я знаю, что такое падение. Мы побывали на банкете, вернулись домой в голодающую деревню и начинаем страдать оттого, что родственники не хотят с нами здороваться. Это не повод для разочарования. Мы проиграли первую стычку. Вглядитесь… в расположение сил.

Скоро ему предстояло отправиться в Китай. Он обещал не делать там публичных заявлений по поводу случившегося. Теперь он вернется к своим раскопкам в Сиани. Гробница Циня дожидается его. И ему очень хотелось узнать, насколько похож был этот император на свою копию… Ту, что осталась в центре Галактики.

— Простите меня. Я понимаю, что это бестактно, — спросила Элли, помедлив, — но как случилось, что из всех нас только вы встретили там… нелюбимого человека… Неужели, вам так и не довелось почувствовать любовь?

Ей хотелось бы тактичнее выразить свою мысль.

— Всех, кого я любил, отняли у меня. И уничтожили. На моих глазах воцарялись и низвергались императоры двадцатого столетия. Мне так хотелось встретиться с человеком, роль которого нельзя пересмотреть, которого нельзя ни осудить, ни реабилитировать, даже отредактировать… Из истории человечества нельзя вычеркнуть лишь горстку исторических фигур. — Глядя на крышку стола, он крутил чайную ложку. — Я отдал свою жизнь революции и не жалею об этом. Но я почти ничего не знаю о своей матери и отце. Я даже не помню их. Ваша мать жива. Вы помните отца, видели его вновь. Ну как вы не понимаете своего счастья!

Деви страдала как никогда, и Элли видела это. Сперва она решила, что все объясняется тем, как восприняли рассказ директорат проекта и руководители правительств. Но Деви затрясла головой.