Контакт с другим разумом, Волгоград 93-98(версия 26.01.15)

…После того, как мы почувствовали, что вопросы исчерпаны, и контакт можно заканчивать, ведущим дается обратный отсчет с 9 до 1, и переводчик выходит из транса. Он открывает глаза, осматривает нас, затем садится. Вид, как правило, отдохнувшего, выспавшегося человека. Обычно мы продолжали вопросы к нему о том, что он помнил или что видел во время сеанса, записывая ответы на магнитофон. Как правило, Харитонов не мог назвать тему разговора, не мог дать оценку его содержанию и достоверности сказанного через него. Он лишь вспоминал те или иные картинки, которые ему транслировались кем-то, и по содержанию видового ряда мы могли судить об обсуждавшемся предмете. Если, к примеру, картинка была с монахами или церковной службой, мы понимали, что в тот момент разговор шел на религиозную тему и т.д. Кстати, нам было подсказано нашими партнерами, да мы и сами в дальнейшем уже догадывались, что неточности в диалогах, непонимание между нами, элементы дезинформации – это подчас следствие некачественного «перевода» картинок в речевую форму.

Нам объяснили, что колебательные движения руки необходимы во время контакта потому, что ИХ энергия чужда нашему мозгу, и он защищается от нее. Контакт при этом неосуществим. Поэтому мозг занимают простой механической работой (движением руки), а сами пользуются необходимыми возможностями мозга: памятью, речью, слухом и т.д.

Одной из характерных особенностей окончившегося контакта являлось то, что переводчик обычно нуждался в отправлении естественных надобностей. Из этого можно сделать вывод, что в организме связника происходили интенсивные энергетические затраты, на которые определенным образом реагировала мочевая система. Других явных отклонений в поведении организма переводчика мы не замечали, за исключением тех ситуаций, когда нами по ходу сеанса совершались ошибки или какие-либо нарушения правил ведения контакта. После трех лет контактирования, в связи с тем, что контакты качественно все более усложнялись, нам со стороны наших партнеров была передана своего рода инструкция-памятка о правилах ведения контактов и соблюдении элементов техники безопасности во время сеансов. О памятке как о факте участия неизвестных разумных сил в организации и поддержании контактов речь ниже.

Отметим попутно, что какого-либо заметного воздействия сеансов контакта на здоровье других членов группы, участвовавших в них, кроме воздействия на организм самого переводчика, мы не замечали.

Если рассматривать факты физического проявления феномена контактирования по опыту нашей группы, то необходимо упомянуть о том, что несколько раз Г.М. Харитонов замечал улучшение или ухудшение своего самочувствия после проведенного сеанса. Например, не один раз за четыре года его избавляли от зубной боли, которая ощущалась до сеанса, но исчезала после. У него, как правило, снималось утомление после напряженного рабочего дня, что, впрочем, можно отнести к отдыху организма во время транса. Но однажды члены группы были буквально потрясены, когда воздействие на переводчика была настолько очевидным, что не оставалось никаких сомнений в участии здесь наших партнеров.

Это произошло после того, как Геннадий пришел на сеанс с острым ларингитом и в буквальном смысле не мог говорить: голосовые связки воспалены, вместо речи – хрипение. Мной было предложено отложить сеанс, но члены группы напомнили о «лечении» зубной боли, и мы решили попробовать, надеясь на помощь от контрагентов. Когда Г. Харитонов вошел в транс, и состояние его голосовых связок не изменилось, мы попросили помощи. Нам предложили дать счет с 31 до 35 и обратно. После того, как мы так сделали, Геннадий заговорил своим обычным баритоном. После выхода из контакта голос остался нормальным, хотя небольшая боль в горле, по его словам, им все же ощущалась.

Другое замечание, которое можно отнести к форме воздействия на переводчика со стороны разумных сил, была сама его речь. В обычной жизни Геннадий не отличается ораторскими способностями, избегает публичных выступлений, в его речи используются слова-паразиты, неточности в формулировках, применение междометий и т.д. Все радикальным образом меняется во время контакта. У переводчика обнаруживается ораторский талант, он говорит выразительно, хорошим баритоном, нередко с нотками назидательности и ударения на отдельных местах речи. Фразы строятся литературно почти безукоризненно, формулировки четкие, отсутствуют слова-паразиты и затруднения с подбором слов. Единственное, что следует отметить, – словарный запас явно из багажа самого переводчика; это можно было почувствовать редкому использованию сложных терминов и иностранных слов.