Контактов не будет

Моросил дождь, но Дебрэ не покидал поста, пытаясь разгадать, что творится сейчас в доме. Подсознательно он чувствовал тревогу. Ему казалось, что смерть еще не собрала там всей жатвы…

Вернулся домой он мокрый и продрогший.

Мадам Дебрэ уже спала.

Дебрэ скинул с себя промокшую одежду, налил ванну и с наслаждением погрузился в горячую воду.

Перед тем как лечь в постель, комиссар долго разглядывал лист с данными следствия. Последняя запись, которую он там сделал, прежде чем потушить свет, гласила:

Оформить ордер на арест Пьера Костагена!

…Мадам Дебрэ недаром была женой комиссара уголовной полиции. Встав утром, чтобы приготовить диетический завтрак мужу, она быстро оценила ситуацию вчерашнего вечера. Грязное белье на полу в ванной и нетронутый ужин свидетельствовали о тяжелом дне, который выпал на долю комиссара. Поэтому она решила дать ему выспаться и выключила звонок будильника.

Все же выспаться Дебрэ не удалось. В начале девятого у него над ухом зазвонил телефон. Взволнованный голос

Морранса сообщил, что убит Пьер Костаген. Машина с

Дюка вышла за комиссаром. Все остальные уже на месте преступления.

Дебрэ выругался и начал торопливо одеваться. Спустя несколько минут он надевал в передней еще не просохшее за ночь пальто и шляпу.

Дюка в машине уже ожидал у подъезда. Дебрэ плюхнулся рядом с ним на сиденье.

– А ну, малыш, гони вовсю!

В комнате убитого было много народа. Пьер Костаген сидел в кресле, уставившись остекленевшими глазами на фотографию Луизы. Распухший язык вывалился изо рта, отчего казалось, что покойник дразнит свою прелестную невестку. Шея его была обмотана шелковым шарфом, скрученным наподобие веревки. У ног убитого рыдала

Камилла. Фотограф устанавливал треногу аппарата, выбирая наиболее выгодный ракурс. В углу на стуле сидел обезумевший от горя Огюстен.

Морранс прервал разговор с молодым человеком в элегантном сером костюме и подошел к Дебрэ.

– Мы ничего не трогали до вашего приезда.

– А это кто?

– Доктор Гойяр. Он со вчерашнего дня заменяет Малинду.

Молодой человек в сером почтительно поклонился. В

это время кто-то сзади тронул Дебрэ за локоть.

– Какой ужас, комиссар! – По щекам Стрелкиной катились слезы. – Не пощадили даже калеку!

– А, и вы здесь, – сказал Дебрэ без особого энтузиазма.

– А как же? – Стрелкина обиженно поджала губы. –

Ведь у нас была договоренность…

– Ладно! – Дебрэ терпеть не мог женских обид и слез. –

Оставайтесь, если вам нравится. Прошу вас, доктор, начинайте.

Врач снял с шеи убитого шелковый жгут и внимательно осмотрел кровоподтеки, затем через лупу исследовал глаза и обратился к Дебрэ:

– Задушен вчера вечером.

Дебрэ взял в руки шарф, от которого исходил слабый запах духов.

– Кому принадлежит эта вещь, Камилла?

– Кому? – Старуха подняла на Дебрэ полный ненависти взгляд. – Кому же он может принадлежать, как не этой змее, – она ткнула корявым пальцем в фотографию Луизы,

– этой волчице, этой… – Громкие рыдания прервали ее тираду.

– Где сейчас мадам Костаген?

– У себя в спальне, – ответил дворецкий. – Я ей сообщил обо всем, но мадам отказалась выйти из комнаты, она сказала… – Огюстен поднес платок к глазам. – Только подумать, что теперь с нами будет!

– Что она сказала, Огюстен?

– Она сказала, что… что в этом доме слишком много покойников… что сейчас она соберет вещи и уедет туда, где никогда больше не услышит проклятую фамилию

Костагенов.

– Она не сказала, куда собирается уехать?

– Нет.

– Хорошо! Пойдем, Морранс. – Дебрэ направился к двери.

Стрелкина последовала за ними. Дебрэ пришлось дважды постучать в дверь, прежде чем за ней прозвучал томный голос Луизы:

– Кто там?

– Комиссар Дебрэ.

– О господи! Оставят меня когда-нибудь в покое?!

Подождите, комиссар, я не одета.

Дебрэ выждал несколько минут и постучал снова.

Ответа не было. Тогда он открыл дверь.

Луиза лежала в кровати. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что здесь произошло.

– Доктора! – рявкнул Дебрэ. Стрелкина кинулась выполнять это приказание.

Доктор Гойяр вытащил шприц из руки Луизы, поглядел ей в зрачки и понюхал ампулу, которую она все еще сжимала левой рукой.

– Цианистый калий. Предпринимать что-нибудь уже поздно.

Дебрэ взял со стола крокодиловый футляр. Он был пуст.

Комиссар снял шляпу.

– Пойдем, Морранс. Полиции тут делать больше нечего. Правосудие свершилось!

– Какое правосудие? – спросила Стрелкина.

– Есть Высший Судья. Он ведет счет нашим поступкам и карает без жалости.

– Вера в бога свидетельствует о примитивности мышления, – сказала Стрелкина, строго взглянув из-за толстых окуляров. – Никогда еще никому не удавалось исходя из идеалистических концепций…

Дебрэ не дослушал ее. Он кивнул врачу и направился к двери.

11. Разные системы, разные точки зрения

На следующее утро Дебрэ был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил отсутствия Стрелкиной.