Контактов не будет (Фантастические повести и рассказы)

К началу Отечественной войны И. Варшавский - сотрудник одного из отделов завода "Русский дизель". Будущий фантаст не был призван в действующую армию: из-за детской травмы черепа: у него была удалена височная кость.

Много, но, все же недостаточно сказано о подвиге рабочих и инженеров, которые в тяжелейших условиях военного времени за кратчайшие сроки развернули на Востоке в недостроенных цехах, а то и под открытым небом мощную промышленность, обеспечившую армию необходимой техникой. Среди них был и инженер Варшавский.

Он трудился в Барнауле, но путь на Алтай из Ленинграда был не гладок.

Баржа, на которой он оказался, затонула в Ладожском озере поздней осенью 1941 года, и ее пассажиры очутились в ледяной воде. Из полутора тысяч человек уцелели немногие. И. Варшавский продержался до прихода спасательного катера.

На Алтае И. Варшавский оставался до 1949 года, а потом вернулся в Ленинград, снова на "Русский дизель", где и проработал еще двадцать лет. Он гордился своим трудовым стажем и, когда пришла пора выйти на пенсию по инвалидности, настоял на том, чтобы ему оформили пенсию как производственнику, хотя уже был к тому времени членом Союза писателей.

Последние годы на заводе он руководил молодежным конструкторским бюро; именно ребята - конструкторы н стали первыми "широкими" слушателями его рассказов...

Впрочем, о своей инженерной деятельности И. Варшавский сам рассказал в блестящем, на мой взгляд, монологе "Ветеран", по своему стилю и юмору не уступающем лучшим страницам морских повествований Виктора Конецкого.

Вернемся однако в 60-е годы.

Это было время безудержного кибернетического романтизма. Просвещенное человечество, завороженное первыми успехами в создании автоматических систем, вообразило, что еще немного, еще чуть-чуть - и сбудутся самые дерзновенные мечты фантастов, будет создан искусственный мозг, не уступающий натуральному, а лучше - превосходящий его, и люди, с облегчением вздохнув, переложат на его несуществующие плечи решение самых трудных своих задач, вроде ведения ядерной войны, не говоря уже о таких пустячках, как сочинение музыки. Самые ясновидящие из фантастов немедля разглядели надвигающуюся опасность и стали всерьез живописать ужасы и тупики, в которые нечеловеческий разум может завести тех, кто имел несчастье или глупость ему довериться. А И. Варшавский громко и непочтительно засмеялся надо всеми этими псевдонаучными гипотезами. Поверьте, что тогда для такого отношения требовалась куда большая проницательность, чем сейчас. Было бы нелепостью отрицать инженерные и научные достижения, но прошедшая четверть века как-то все расставила по своим местам. И кибернетике - кибернетическое, человеку - человеческое. Сегодня были бы смешны споры о том, нужны ли инженеру Блок и Бах, и стоит ли, тащить ветку сирени в космос. Боюсь, что сегодняшний читатель может даже и не понять, о чем речь, а между тем именно вокруг этих формулировок шла яростная дискуссия в прессе. В победе теперь уже бесспорных истин надо видеть не только утилитарный подход - гуманитарное образование необходимо любому специалисту, - но и более основательное возвращение к подрастерянной XX веком духовности. А ведь все эти проблемы уместились в одном из самых первых, одном из самых маленьких и одном из самых лучших рассказов И. Варшавского - "Молекулярное кафе", давшем название его первой книге и популярной в свои годы телепередаче, которую вел Илья Иосифович.

Ничто не может заменить людям простых и естественных радостей, "настоящего молока со вкусным ржаным хлебом", как и никакие электронные педагоги не заменят детям старенькую Марьванну с ее потертым портфельчиком (это я добавляю от себя). Может быть, кому-то покажется странным, что надо доказывать столь очевидные прописи, но на практике оказывается, что еще как надо.

Должен признаться, однако, что своим пассажем о насмешках И.

Варшавского над издержками кибернизации я в значительной мере отдаю дань традиционному подходу к фантастике шестидесятых. Принято считать, что она возникла как отклик на подкатившую волну научно-технической революции. В известной степени это справедливо по отношению к так называемой фантастике беляевского типа, которая никогда и не отличалась особыми достижениями, а к настоящему времени окончательно выродилась.

Впрочем, в то время даже сам И. Варшавский был уверен, что вклинивается своими юморесками в самое существо ведущихся научных дискуссий. "Я не верю,- писал он в предисловии к "Молекулярному кафе", - что перед человечеством когда-нибудь встанут проблемы, с которыми оно не сможет справиться. Однако мне кажется, что неумеренное стремление все кибернизировать может породить нелепые ситуации. К счастью, здесь полемику приходится вести не столько с учеными, сколько с собратьями-фантастами. Думаю, что в этих случаях гротеск вполне уместен, хотя всегда находятся люди, считающие этот метод спора недостаточно корректным..."