Контекст. Раз

Говорят, на острове эта деревня единственная, где на такой большой высоте собирают особый местный виноград, который благодаря своим удивительным свойствам произрастает на границе между Верхней Корсикой и Южной. Небольшая низина в горах в центральной части острова скрывает от зимней стужи и ветров небольшой по площади виноградник и селян, взращивающих его на протяжении нескольких веков на практически гранитных почвах. И вино из этого местечка получило свою категорию АОС[9].

Даже общеевропейские законы по обязательному выкорчёвыванию виноградной лозы не затронули этот особый сорт. Когда в семидесятые годы прошлого века сюда заехали инспекторы с континента, контролирующие выполнение закона об экстирпации виноградников, с оружием их встретили не только все мужчины Винья-ди-мунтанья, но и старики, женщины и даже дети. Казалось, будь возможно держать в лапах ружьё, так и местные псы взялись бы за оружие. Но последним оставалось лишь под свист своих хозяев пробовать на прочность своими клыками инспекторские мундиры. Досталось и сопровождавшим их местным полицейским, и жандармам, но эти сильно уж в бой не рвались.

Однако никому из местных художников и до сих пор не приходит в голову украшать местные достопримечательности иероглифами FLNC[10], которыми пестрят некоторые скалы и стены домов местных коммун, вызывая корсиканофобию у иностранцев и туристов из северной Франции.

Сандро этих событий не застал, так как ещё не родился, но его односельчане не раз мне рассказывали эту историю местной психологической битвы, когда я бывал в Винья-ди-мунтанья. Да, я побывал там и не один раз. И поверьте мне, пешие или автомобильные прогулки в этой части острова – удовольствие не для слабонервных. Особенно если вы страдаете головокружениями от горных высот.

Среди местных рассказчиков особым талантом выделялся его старший дальний родственник (насколько возможно в селе на сто пятьдесят душ быть дальним родственником) Сандро – Анж Ботолли. Вот уж кто был виртуозным импровизатором! Он при этом мог ввернуть в разговор словечки как из чизмонтанского, так и из ольтремонтанского[11] диалектов. Любая сценка, анекдот или самая обычная бытовая история обыгрывалась им так умело, что вам сложно становилось определить ту тонкую грань, которая отделала истину от приукрашенных историй, которыми Анж готов был сыпать без остановок. Даже если ему приходилось обыгрывать истории о беспощадности полицейских в семидесятые годы на острове; однако его собеседникам предлагались не просто пересказ запечатлённых в памяти кадров этих событий, а некие пространственные, многомерные театрализованные композиции. Привычным в таких изложениях обще-нормативным филиппикам этот автор предпочитал пародию.

Впрочем, мне приходилось наблюдать и за рассерженным, едва сдерживающем себя Анжем. Скажу вам сразу – в такие моменты объекту гнева лучше находиться от него на приличном расстоянии. Анж – тяжёлая правая рука Сандро, его родственник. Не знаю, скреплены ли эти отношения именно как родственные, или по другим причинам, но, если дела не требовали от них присутствия в разных точках планеты в одно и тоже время, их можно было встретить только вместе, рука об руку. Такими неразлучными бывают только близнецы в детстве.

На Корсике поговаривали, что Анж был в ещё довольно юном возрасте знаком с небезызвестными братьями Симеоне, которые вступили в конфронтацию с властями Франции. В семидесятые годы Симеоне с местными националистами захватили погреб одного из алжирских поселенцев, которые якобы удваивали объемы производимого ими вина, по сравнению с местными виноделами, путем добавления в него сахара и какой-то химии. На их беду пост министра внутренних дел в правительстве при президентстве Жискара д'Эстена занимал Мишель Понятовский, который был близким знакомым пострадавшей стороны. Через два дня после инцидента более тысячи полицейских, укреплённые четырьмя танками и несколькими вертолетами, атаковали захваченный погреб. В перестрелке двое полицейских были убиты, а зачинщики арестованы и осуждены.