Континент Евразия

Другой антиэтатический критик евразийства (Г. Д. Гурвич) высказал очень правильную мысль: "Государство, монопольный публично-правовой собственник, неизбежно превращается во всепоглощающего Левиафана, и всякая личность и всякая группа, поскольку она не есть элемент государства… — в лишенную всякой реальной экономической опоры и способности действительного сопротивления жертву" [180]. Поэтому-то государственная собственность и должна быть, по воззрениям евразийцев, хотя и господствующим, но далеко не единственным видом собственности, потому-то и должна существовать, по их убеждению, не просто государственная, но государственно-частная система хозяйства. Г. Д. Гурвич ставит вопрос иначе. Он стремится "довести до логического конца современное стремление освободиться от государственного социализма". В существе же он ведет ожесточенную борьбу с экономическим этатазмом. Его решение социального вопроса "не может не заключаться в передаче соборной собственности на орудия производства независимой хозяйственной организации, представляющей общенациональный экокомический интерес и контр-балансирующей безусловно-принудительную государственную власть" [181]. Таким образом, хозяйственная сфера совершенно изъемлется из ведения государства. Мы готовы признать законность предположений и исканий г. Гурвича в контексте европейского месторазвития, — здесь, пожалуй, действительно можно конструировать "независимую хозяйственную организацию", которая, хорошо или плохо, будет представлять "общенациональный экономический интерес". Хотя и тут возникает вопрос: не будет ли эта организация, по необходимости властная, обладать всеми недостатками государства и являться по существу "государством в государстве"? А такое положение неизбежно ведет к анархии. Как же обстоит дело в России-Евразии? В ней и в монгольский, и в московский, и в императорский период государство было основным фактором экономического движения. В сторону этатизма направлялись здесь все силы, складывались все навыки. А ныне особенно экономическое развитие здесь невозможно вне начал этатизма. Не к уничтожению этатизма, но к должному направлению его сил надлежит стремиться россиелюбцам. Нужно добиваться сочетания его возможностей с возможностями подчиненного общей системе индивидуального и "соборно-общего" (кооперативно-артельного) хозяйства. — В условиях России-Евразии только государство может реально ставить вопрос об экономическом плане — о превращении хаоса индивидуальных усилий в космос общего дела. Этот довод является для евразийцев одним из решающих. — Г. Д. Гурвич делает в своей статье несколько резких выпадов против Н. Н. Алексеева [182]. Защищаемую Алексеевым "государственно-частную систему хозяйства" он почему-то желает понять исключительно, как "самое обычное неолиберальное учение об активной государственной политике государства и государственном вмешательстве в пользу слабой стороны". Совершенно произвольно он оставляет в стороне выраженные в брошюре Н. Н. Алексеева начала этатизма: "Государственная промышленность обладает рядом недостатков, но в ней есть и достоинства. Государственное хозяйство в некоторых областях экономической жизни вполне показало свою жизнеспособность… Нет никаких оснований отрицать, что достоинства государственного хозяйства обнаруживаются и в других областях…" [183]. Если мысль Г. Д. Гурвича освободить от прикрывающих ее приемов полемики, то его придется определить в качестве не только антиэтатического критика евразийства, но и своеобразного представителя анархизма.