Контингент (Книга 1, Афган)

Машина горела ярким факелом и освещала все вокруг, солдаты перебегали от арыка к машине, пытаясь залить огонь. Духи усилили стрельбу, и им удалось подбить оставшиеся два броника, которые сильно чадили, но пламени, к счастью, не давали. Теперь гул взрывов, свист и визжание пуль, росчерки трассеров{9}, стоны и крики слились в единое целое. Пламя все же вырвалось на волю и с яростным гудением пожирало трупы людей и машины. Бой продолжался, с каждой минутой все усиливаясь и стервенея. Стволы автоматов и пулеметов раскалились. Люди уже не орали, а рычали по-звериному. Прапорщик видел, как вспыхнул ГАЗ-66, в котором лежали боеприпасы. Он рывком выскочил из ямы и кинулся к машине. На ходу понял, что борт загорелся от санитарной машины горящий обломок которой упал рядом. Он перепрыгнул через пламя, вскочил на подножку и рванул дверь на себя. Из кабины на него вывалился труп водителя. Времени вытаскивать его не было, и прапорщик толкнул труп дальше в глубь кабины. Он втиснулся на место водителя, дал газ, выжал сцепление. Машина рявкнула, дернулась и скачком бросилась вперед. Прапорщик отвел машину подальше от огня, из-за сиденья выдернул одеяло и, выскочив из кабины, прыжком кинулся к борту и стал сбивать пламя. Огонь нехотя съежился и превратился в тлеющие глазки. К машине подбежал солдат с брезентовым ведром и залил обугленный борт.

Прапорщик услышал свист винтов и увидел бортовые огни двух вертушек{10}. Машины скользили над местом боя, но не стреляли, видимо, ориентируясь в темноте, сгущавшейся по мере удаления от позиций батальона. Духи уже не так уверенно вели огонь, и бой начал затихать. Вертолеты испугали духов, и те стали уходить к зеленке, а затем выше в горы. Вертушки еще немного покружили над батальоном, стрельнули несколько раз в сторону гор и, не садясь, ушли.

Прапорщик побежал назад к яме, которую оставил несколько минут назад, но на ее месте увидел дымящуюся воронку с рваными краями, из которой поднимался едкий дым. "Духи" , уходя в горы, продолжали стрелять, но теперь уже из легкого оружия, и пули все еще метались над батальоном. Прапорщик стоя послал длинную очередь из автомата в сторону духов, забросил автомат за спину и достал Памир. К нему бежал сержант Шинин. Он что-то кричал и размахивал левой рукой, свободной от автомата. Вдруг Шинин рухнул на колени, резко переломился в пояснице, вновь вскочил, закружился на месте, отшвырнул автомат и, схватившись руками за левый бок, ткнулся головой в землю. Прапорщик кинулся к сержанту. Шинин уже лежал на животе, неподалеку от догорающего БТРа, взорвавшегося чуть позже. Прапорщик видел, как камуфляжная материя промокала кровью, и отяжелевшая ткань плотно прилегала к телу солдата. Прапорщик ножом вспорол куртку Шинина от воротника и резко рванул ткань. На обнажившемся теле солдата у пояса прапорщик увидел пульсирующую, бьющую кровью рану.

Подбежал медбрат с двумя солдатами. Они начали смывать ватными тампонами кровь, мазнули по ране антисептическим раствором и ввели шприц промедола{11}. Затем переложили раненого на плащ-палатку и поволокли его в ту сторону, где собирали всех раненых, недалеко от арыка, потому что вода требовалась беспрерывно. Доктор, капитан Вощанюк, с помощью Шандры перевязывал раненых. Потери были ужасными. От батальона осталось меньше роты. Кроме Шинина, тяжелых не было. Были легкие ранения и контузии. Капитан отправился на КП доложить командиру о потерях.

Прапорщик подошел к группе раненых, увидел среди них троих своих солдат, дал им закурить и попросил подождать вертолет. Потом перешел к погибшим. Солдаты все подносили и подносили тела убитых и укладывали их в длинный ряд, не успевая прикрыть. Прапорщик медленно брел вдоль этого кошмарного ряда, вглядываясь в уцелевшие лица. Узнав своего солдата, на короткий миг останавливался, шептал его фамилию и двигался дальше.

- Алтаев..., Эркенов..., Салмонавичус..., Гогоберидзе..., Петровский..., шуршал голос, а мозг фиксировал: -Один..., два..., три...

Прапорщик насчитал очень много и ужаснулся: от его роты остались только он, раненый Шинин, лейтенант Клюев и те, трое легко раненных. Прапорщик вернулся назад к раненым, нашел лейтенанта и, закуривая, сел рядом с ним. Лейтенант уже был с автоматом и в ботинках. Он сидел, обхватив правой рукой левую, н тихонько раскачивался, словно баюкал свою руку.

- Лейтенант! - негромко позвал прапорщик. Тот виновато поднял глаза. Наши пацаны почти все полегли, только трое ранены, и Шинин тяжелый. Прапорщик замолчал и сильно затянулся вонючим дымом.

Лейтенант сгорбился еще больше и молчал, потом вдруг быстро заговорил:

- Леонидыч, ты прости меня... Испугался я. Тут отпуск на носу, думал, что чуть постреляют - и все. Думал, боя не будет, а оно, видишь как.

Прапорщик всматривался в лицо Клюева, бледное и серое то ли от боли, то ли от пережитого страха. Лейтенант продолжал, злобенеющим голосом: