Контора

Вульф падал бесконечно долго. Перед его глазами застыл образ мальчика. Невинное, простодушное и широко улыбавшееся лицо Эгга Чока въелось ожогом в сетчатку и повисло мутной катарактой на хрусталике глазного яблока. Алек сморгнул пару раз, но проклятый мальчишка все также скалился ему в ответ. Протянув руку, Вульф понял, что смотрит на рекламное объявление, расположенное на общественной голографической панели. Приюты для особенных детей под патронажем церкви «Единения». Он был придавлен к нему лицом плотной массой людей. Алекс покрутил головой, пытаясь оценить обстановку, и только тогда осознал, что находится в вагоне трамвая, забитого до отказа, как в час пик. Он был зажат между мужчиной в деловом костюме, дремавшим, держась за поручень, и группой студентов, судачивших вполголоса о своем. Алекс рассеянно озирался по сторонам, пока не наткнулся взглядом на Гловера, на заднем ряду обжимавшегося с белокурой веснушчатой девицей в коротенькой юбке. Вульф стал нетерпеливо проталкиваться к нему, усердно работая локтями и ловко протискиваясь между потных тел ко всеобщему неудовольствию пассажиров в вагоне, накликав на свою голову массу проклятий и угроз.

– Эй, Артур! – крикнул он, но тот его не услышал. – Гловер, мать твою, нашел время!

Вульф схватил его за плечо и встряхнул как следует.

– Какого хрена? – взревел тот, с неохотой отрываясь от блондинки. – Жить надоело, мудила? – его взгляд скользил по фигуре Вульфа, словно в полудреме, но, застыв на лице, неожиданно обрел четкость. В глазах загорелась искра узнавания. – Алекс?

– Именно! А ты, я смотрю, предался эротическим фантазиям на рабочем месте?

Гловер растерянно посмотрел на блондинку.

– Ты кто такая?

Она вспыхнула, отвесила ему пощечину, обругала на чем свет стоит и выскочила из вагона на первой же остановке.

– Горячая! – воскликнул Гловер. – Люблю дерзких. Напомнила мне Эмму Галлахер из средней школы. Правду говорят, что первая любовь не ржавеет.

– Я рад, что ты поделился, но лучше ответь мне, как мы здесь оказались и что будем делать дальше?

Гловер глубоко задумался, потирая виски.

– Похоже, мы оба опростоволосились и умудрились погибнуть, инициировав смену мозговых ритмов. Одни очаги возбуждения потухли, и электрическая активность возникла в других областях мозга. Запустился новый сюжет. Удивительно другое. Судя по городу за окном трамвая, мы продолжаем двигаться вперед просто с иной точки. И самое главное – мы остались вместе. Подобного не случалось раньше. Нонсенс.

– А что бывает при обычном раскладе?

– С каждой новой воображаемой смертью «Гипносу» все труднее синхронизировать сознания психонавтов и их мозговые ритмы в сеансе КОС. Жемчужину эго отбрасывает обратно в раковину сознательного. Сны и наше поведение в них становятся все менее контролируемыми, первобытными и жуткими. Ими завладевают части наших личностей, именуемые тенью. В конечном итоге они превращаются в душераздирающие и яркие кошмары. Ни о каком поиске семени для терапевтического модуля дальше речи не идет. Перегруженный мозг психонавтов сваливается в стадию медленного сна, из которой ни аппаратной, ни нейрохимической стимуляцией вытащить сознание уже не получается даже после извлечения из купелей. Они просыпаются сами после долгих часов пребывания в коматозном состоянии, но ущерб, нанесенный психике в этом чистилище подсознания до момента естественного пробуждения, невозможно предсказать наверняка. Отдачей за грубое вмешательство в биоритмы и регуляцию мозговых процессов служит синдром постгипнотической фуги, когда разум начинает путать сон и явь.

– Хочешь сказать, что мы продолжаем двигаться вперед и действовать осознанно благодаря введению в состав отряда новой ролевой модели якоря?

– Не знаю, что ты чувствуешь, Алекс, и не теряешь ли нить здравомыслия, но, если бы ты так своевременно не объявился, я бы сейчас предавался публичным сексуальным забавам с той огненной бестией. Можно ли это назвать осознанным поведением, когда так много стоит на кону? – он пожал плечами. – В одном я уверен точно – Пейтон всегда знает, что делает. В этом ему не откажешь. Внедрение якоря в отряд психонавтов напрашивалось довольно давно. Не было подходящих кандидатов. Мы мучились, добывая семена сна из своих хостов. Многие не справлялись с психическими нагрузками. Ты появился как нельзя вовремя. В самый критичный момент. Что из этого выйдет, увидим.

По вагону шел контролер, проверяя наличие билетов у пассажиров. Таких уже нечасто встретишь в общественном транспорте. Большинство муниципальных систем давно было автоматизировано. Контролер выглядел реликтом из чьих-то воспоминаний. В этой роли Беккер угадывался с трудом. Худой и щуплый, с чисто выбритым серым лицом и зачесанной назад жидкой челкой. Руки его нервно подрагивали, когда он приблизился к психонавтам.

– Предъявите билеты, молодые люди!

– Таких не имеется, – огрызнулся Гловер.

– Тогда я буду вынужден попросить вас покинуть трамвай на ближайшей остановке.