Контора

— Мы застряли на Садовом, — загудел он, проводя пальнем по загривку мопса, — еле вырвались. Тут еще покрутились, приткнуться негде. Ты уже присмотрела что-нибудь?

— Ничего интересного, — надула губки дамочка, словно выбирала себе подарок в ювелирном отделе, а не осматривала оборудование. — Вот этот прилавок и ту этажерку можно поставить в овощном. А больше ничего у них нет.

— А вон эта... — Толстяк ткнул пальцем в гондолу. — Ты хотела такое.

— А их нет сейчас. — Дамочка двинулась к выходу. — Ты вот сторгуйся с мальчиком, — кивнула она в сторону Лехи. — Там надо что-то выписать.

Толстяк еще раз оглянулся. Заметив пустые столики в баре, он без слов махнул менеджеру, приглашая его туда. Его Галюня тем временем, плавно покачивая бедрами, покинула зал.

— Юрий Яковлевич, — представился толстяк, подсовывая под себя второй стул. — Ну, давай торговаться.

— Вам выписать прилавок и гондолу? — Леха вписал в бланк дату и свою фамилию.

Общаться с толстяком оказалось еще сложней, чем с его подругой. Так всегда с «нестандартными» людьми: длинноносыми, прокаженными, непомерно толстыми, как данный экземпляр. Смотреть им в лицо неловко — могут подумать, что ты на них пялишься, а отводишь взгляд — выходит, что тебе неприятно на них смотреть. Как ни крути, получается, что ты только и думаешь, что об их ненормальности. Будь Юрий Яковлевич килограммов на сто постройней, он не вызывал бы никакого сочувствия. Еще чего! В этой туше сидит чванливый самоуверенный гад, который считает себя белой костью. Человека, который на две головы богаче и влиятельней тебя, рассуждал Леха, можно только ненавидеть, разумеется, если это не твой брат или папаша. А с ущербным все по-другому. Ты сидишь, видишь, в какой он беде, и невольно жалеешь его. И хотя рассудок напоминает тебе, что в кармане у этого «несчастного» полмиллиона, а то и поболее, но ты ничего не можешь с собой поделать. Минута разговора, и ты уже не в состоянии думать ни о чем, кроме изъяна собеседника и того, замечает ли он твое смущение и что думает о тебе, видя твое замешательство... Короче говоря, думать ни о чем невозможно. Хочется погладить толстяка по головке и сказать, чтобы он забирал прилавок даром. Заодно попотеет, сбросит хоть немного... Может, уроды нарочно выставляют напоказ свои недостатки, чтобы сбить с толку и облапошить «под шумок»?

— Оплачивать будете наличными или по перечислению? — задает Леха формальный вопрос, а сам изо всех сил будит в себе классовую ненависть к этому толстосуму.

— Подожди писать, Чехов. Давай сначала поторгуемся. — Юрий Яковлевич утвердился наконец на стульях.

— Как поторгуемся? — Леха растерянно улыбается.

— Ну, как торгуются! Ты — двадцать, я — десять, посередине сходимся, и тогда уж можно выписывать.

— Но... — Леха не мог понять, шутит клиент или впрямь полагает, что пришел на базар. — Я ведь не владелец оборудования. У нас есть цены по прайсу. И в соответствии с ними мы торгуем.

— Прайс прайсом, — кивнул толстяк, — а скидки?

— Скидки у нас есть, — подтвердил Леха. — Но это скидки для оптовиков и постоянных клиентов. А вы... вы ведь впервые у нас?

— Еще бы! — Юрий Яковлевич довольно ухмыляется. — Небось не забыли бы меня!

Леха начинает ерзать на стуле. Внутри его идет битва с человеколюбием.

— Так я вроде много беру. Я не оптовик?

— Вы берете не много, — тактично поправляет его Леха, — а на большую сумму. Вот если бы вы купили пять горок, то это считалось бы оптом. А так вы приобретаете по одной единице оборудования...

— Значит, нет? — оборвал его толстяк, и вид у него сделался такой, будто он сейчас огреет несговорчивого менеджера своим кулачищем.

— К сожалению, таковы правила, — развел руками Леха. — Не я их устанавливаю.

— Значит, ничего не поделаешь? — разочарованно спросил Юрий Яковлевич-жирныйскряга. Ему, похоже, просто из принципа хотелось урвать какую-нибудь скидку или льготу. Привычка, знаете, болезнь хроническая.

- Увы.

— Ну а если, — толстяк с неожиданным для его габаритов проворством подался вперед, заставив столик захрустеть, — подкинуть тебе премиальных? Это поможет найти основания для скидки?

Вот тебе раз! Тут сидишь, оцениваешь, подбираешь кандидатуры, но вдруг приходит человек и сам предлагает провернуть что-нибудь.

Леха еще минуту молчит, не столько раздумывая, сколько приходя в себя от приятной неожиданности. Потом он тоже подается вперед. При этом лбы заговорщиков почти касаются друг друга, и Леха смотрит толстяку прямо в глаза, нисколько не беспокоясь по поводу его полноты и своих комплексов.

- Есть один вариант, — начинает он издалека. — Это не то чтобы скидка, но деньги вы сэкономите. Тем более что вы платите наличными, правильно я понял?

ГЛАВА XI

Толстяк вошел в торговый зал и остановился, как обычно тяжело дыша. Он неловким движением стянул с лица очки, и зрачки его, обрамленные непередаваемого оттенка радужкой, начали мерно кататься влево-вправо под сурово сдвинутыми густыми бровями, выискивая объект для излитая кипевшего в нем гнева. Он искал Леху.