Контора идёт по следу

У вольера с обезьянами Олег вынужден был буквально локтями пробиваться сквозь живую ограду школьников, прильнувших к сетке вольера. Через минуту он понял, что привлекло столь пристальное внимание подростков: внутри два примата усердно предавались любовному акту. Мальчишки и девчонки воодушевленно обсуждали ситуацию. Их реплики свидетельствовали о том, что по ночам они бдительно отслеживают постельные утехи своих родителей.

Вдруг Олег заметил движение в толпе школьников. «Дюймовочного» роста женщина, которую Казаченко сначала принял за школьницу, тащила за руку упирающуюся девчушку-крохотулю.

— Мамочка, я хочу смотреть, как играют обезьянки!

Женщине удалось подтащить дочь к ухмыляющемуся в усы важному деду в униформе, стоящему у вольера.

— Вы работаете здесь?

Дед утвердительно кивнул.

— Слушайте, я дам фруктовых ирисок этим… этим бесстыдникам. Пусть они прекратят это безобразие!

На что дед с достоинством вопросил:

— А вы, мэм, прекратили бы э т о за ириски?..

— Сукин сын!

…В конце концов Казаченко удалось выбраться из толпы школьников. Взглянув на часы, он сказал себе: «Будь, что будет!» и рванул напролом к видневшемуся вдали указателю с надписью «WILDCATS».

Глава десятая. Заботы резидента

Черкашин, тяжело вздохнув, поднялся из кресла и кивком головы поприветствовал вошедшего в кабинет Казаченко.

«Странно, — подумал Олег, — операция, вопреки ожиданиям, прошла как по маслу, а полковник мне даже руки не пожал! Может, явку с агентом в разведке считают рутиной? Нет-нет, похоже, он чем-то обеспокоен!»

— Олег Юрьевич, ты, конечно, помнишь наш разговор о Юрченко? Я говорил тебе, что ему предназначена некая роль в игре, которую затеял Крючков…

Казаченко понял, что Черкашин вслух продолжает свой внутренний монолог, начатый задолго до его появления.

— Конечно…

— Интуиция меня не подвела, я получил еще одно подтверждение!

С этими словами Черкашин вынул из сейфа и швырнул на стол бланк шифртелеграммы. Олег узнал его — шифровальщики пользовались такими бланками лишь в случае, если текст составлен по личному указанию председателя Комитета.

— Ты не смотри, что депеша лично от Крючкова… И текст не имеет никакого значения… Владимир Александрович, генерал армии, видите ли, снизошел до того, что просит совета у полковника Черкашина, а не послать ли в Штаты элитное отделение «Альфы» под командованием Владимира Зайцева? Более того, председатель убеждает меня, — Черкашин сгреб телеграмму со стола и с пафосом продекламировал: «Такая операция будет проведена без сучка и задоринки, несмотря на усиленную охрану перебежчика сотрудниками ЦРУ и ФБР».

Темнит председатель, ох темнит! Когда я просил руководство ПГУ направить сюда «Альфу», мне ответили отказом. Сослались на отсутствие денег. А через месяц они появились, так, что ли?! — все более распаляясь, воскликнул Черкашин. — Нет! Дело вовсе не в деньгах…

— А в чем, Виктор Иванович?

— Телеграмма предназначена не мне — американской контрразведке и ЦРУ! — обреченно подытожил Черкашин.

— Я что-то не понимаю вас, Виктор Иванович…

— Сейчас объясню… В марте, когда у меня появились первые подозрения, что в резидентуре завелся «крот», я тут же сменил личный код и сам шифровал свои сообщения в Центр. Когда мои предположения в отношении Мартынова подтвердились, я провел еще один эксперимент: направил в Центр телеграмму-пустышку, в которой давал согласие лично встретить в аэропорту нового начальника одного из отделов Второго главка. При этом, будто случайно, использовал свой старый код. Разумеется, в ПГУ знали о моей затее, никто и не собирался прилетать в Вашингтон, а я — встречать…

Сидя в кабинете «слухачей» резидентуры, я отслеживал переговоры фэбээровской диспетчерской со своими «топтунами» на маршруте и убедился в своей правоте. Мой прежний код действительно был известен американцам — целых шесть бригад «наружки» рассредоточились в районе аэропорта, чтобы заснять на видео незнакомого им и ЦРУ «начальника отдела»… Вот так-то, Олег Юрьевич!

— Виктор Иванович, то, что ваш прежний код в ФБР и ЦРУ знают, как «Отче наш», вы убедительно доказали себе и мне… Я не понимаю другого: зачем Крючкову ставить противника в известность, что Комитет готов пойти даже на физическое устранение Юрченко?

— Вот здесь-то и «зарыта собака»! Председатель хочет убедить штатников, что Юрченко — не подстава, а истинный перебежчик… На самом же деле, подчеркиваю, это лишь мои собственные умозаключения, что Юрченко лишь исполняет роль изменника. Роль, которую ему определил сам Крючков…

— А почему вас он не поставил в известность? Ведь для того, чтобы войти в доверие к американцам, Юрченко должен был выдать им какую-то очень ценную информацию, иначе они не поверили бы ему. А если эта информация для вас представляет особую ценность?