Контора идёт по следу

— Отлично! Три метра от поворота до зарослей кустов — это и есть та самая «мертвая зона», которая поможет тебе исчезнуть из поля зрения тех, кто будет висеть у тебя «на хвосте», ясно? Они не знают о существовании этого лаза в кустах и поедут дальше по кольцевой аллее. Им будет очень трудно отыскать тебя среди десятков велосипедистов и пешеходов… Они будут искать, возвращаться к повороту, за которым ты исчез… В общей сложности потеряют не меньше минут пятнадцати. Может, и больше… В общем, у тебя будет достаточно времени, чтобы пересечь лощину и, выехав прямо к вольеру с леопардами, обменяться с агентом «любезностями» и борсетками. Затем пулей летишь в пункт проката, отдаешь мне борсетку, меняешь велосипед и катаешься по зоосаду. Находишь поочередно танцовщиц и, как пел Высоцкий: «Гуляй, рванина, от “бакса” и выше!» Всё!

— От рубля и выше…

— Ну и педант же ты, Казаченко… Уж и сымпровизировать нельзя… Ты же, завершив операцию и передав мне борсетку, куда помчишься праздновать удачу, а? То-то же — в «Au Pied du Cochon»! А там что? Стали рублями брать? Ладно, будь по-твоему… Девиц не забудь с собой прихватить…

Теперь главное: пароль и отзыв. Запомни намертво, ибо ни слова, ни их порядок менять нельзя, иначе агент усомнится, тот ли ты на самом деле, с кем он должен встретиться, и… ничего тебе не передаст. В общем, никакой импровизации!

Итак, ты подъезжаешь к агенту и произносишь пароль: «Сэр, не подскажете, где найти вольеры с тиграми?»

Ответ: «Ближайшие места, где разгуливают тигры, — Индия!»

Твоя проверочная фраза: «А я думал — Приамурье!»

Ответ: «Приамурье дальше и там холодно!»

— Усвоил? Повтори!

Казаченко повторил и, нахмурясь, поинтересовался:

— Виктор Иванович, а зачем нужны эти проверочные фразы? Мы, проговаривая их, теряем драгоценное время для обмена борсетками… Нас же может засечь «наружка»!

— Э нет! Вы не теряете — приобретаете!

— Что?

— Уверенность! Уверенность в том, что и ты, и агент встретили именно того человека, с кем обусловлена явка…

Поясню примером из собственной практики.

Сентябрьским утром 1974-го в Москве, на улице Горького, я должен был встретиться с агентом, прилетевшим из США. Мне показали фотографию американца, а ему дали описание моей внешности. Короче, ему надо было подойти к высокому темноволосому человеку без головного убора, в кремовом кримпленовом плаще, с газетой «Правда» в правой руке и с зонтом в левой. Точное время не обозначалось: плюс-минус пять минут, так как он двигался от гостиницы «Националь», а я от Пушкинской площади. Встреча, по прикидкам устроителей, должна была произойти где-то в районе Моссовета…

Ну и что ты думаешь? Агент глазами находит в толпе человека, который, как ему казалось, соответствовал полученному описанию. Хотя в те времена кто из москвичей осенним утром не имел в руках зонта и газеты «Правда»? Кто в 1970-е не носил кремового цвета кримпленового плаща? Чертовы олухи, эти разработчики личной встречи с агентом! Ну, да ладно, дело прошлое…

Короче, подходит иностранец к псевдосвязнику и на ломаном русском произносит пароль: «Простите, вы не подскажете, как пройти к ближайшему бару?»

Молодой человек, которого наш источник принял за меня, оказался еще тем острословом. Отвечает: «Ближайший бар вы найдете в Финляндии!»

Агент обрадовался и давай совать ему портфель с секретными документами. Парень сначала оторопел, а потом как заорет: «Щас как врежу тебе по роже, империалистическая сволочь, — шнурки на ботинках развяжутся!»

Но тут уже я подоспел… Долго мне пришлось успокаивать агента. Но, ты знаешь, после двух распитых вместе бутылок водки успокоил! Работает на нас и до сих пор…

— А какие слова перепутал агент?

— Ответ должен был звучать так:

«Ближайший бар вы найдете в Хельсинки!»

Нестыковка произошла из-за того, что у агента Хельсинки ассоциировались с Финляндией. Разволновался он, поэтому и «клюнул» на близкое по значению слово. Вот поэтому-то я и просил тебя запомнить намертво слова и их порядок как в пароле, так и в ответе.

Скажу больше. В проверочной фразе совсем неслучайно фигурирует слово «Приамурье». Это слово, даю голову на отсечение, не знает ни один американец! Так вот, если ты вдруг обратишься не к агенту, а к какому-нибудь остряку, который пошлет тебя искать тигров в Индии, то, не услышав слова «Приамурье», сразу поймешь, что вышел не на того, ясно?

— Так точно, товарищ полковник!

— Забудь ты эти казарменные выражения! — Черкашин поморщился. — В разведке принято обращаться друг к другу по имени-отчеству. И на то есть веские причины. Ну представь, во время дипломатического раута ты получаешь от шефа какое-то срочное указание и в ответ ему орешь: «Будет исполнено, товарищ генерал!»

Окружающим вас иностранцам сразу станет ясно кто есть кто. Ну что, разве не так? А привыкнув обращаться к коллегам и к начальнику по имени-отчеству, ты и не вспомнишь, в каком они звании, поэтому никогда не дашь осечки…

Черкашин с силой хлопнул ладонью по столу.