Конторщица

С одной стороны, это совершенно чужие мне люди. Я могу их, фигурально выражаясь, послать подальше и жить себе спокойно. Но! Во-первых, это родители и сестра Лидочки. А я, хоть и не по своей воле, но тем не менее, эксплуатирую ее тело. И кто его знает, как дальше оно повернет – может быть ее душа еще вернется, а, может, Лидочка попала в мое тело и мне бы вот очень не хотелось, чтобы она "послала" мою семью. Для них это будет стресс. Также и для лидочкиной родни, если я их пошлю, – это будет стресс, однозначно.

Кроме того, нужно выяснить некоторые "секреты" Лидочки, а также решить вопрос с нашествием родственников. Поэтому и ехать надо, и как не спалиться перед лидочкиной родней – тоже придумать надо. И я-таки придумала!

Правда, опять пришлось идти к Вадику:

– Извини, это я опять… – начала я, когда он открыл дверь.

– Да нормально, – кивнул он и расплылся в широкой улыбке, – в рюкзак все гостинцы не влезли?

– Да нет, нормально все, – улыбнулась в ответ я, – просто хочу тебя еще попросить кое-что.

– Говори, – хмыкнул он.

– Вадик, ты можешь мне руку перебинтовать, вроде как рана у меня? – спросила я.

– Злостное симулирование, чтобы не помогать родственникам? – с понимающей улыбкой прищурился он.

– Угу, типа того, – сконфуженно засмеялась я.

– Могу даже гипс наложить, у меня и материал есть, – обрадовал меня он, шепотом. – Заодно и потренируюсь. Только давай у тебя дома, а то у меня Ритка, сеструха младшая, приехала, сейчас сразу приставать начнет "ой, что это?" да "зачем это?". Она в политехе учится, первый курс. Зеленая еще, и глупая.

Мы пошли ко мне на кухню, и в результате старательных вадиковых манипуляций, у меня на левой руке появился внушительный такой гипс, от кисти до локтя.

– Ну вот и все, больной, а вы боялись, – засмеялся Вадик и одел мне перевязь из бинта. – Сунь руку сюда.

– Спасибочки тебе, Вадик, – обрадовалась я. – А ты же потом все это обратно снимешь?

– Да не вопрос, – кивнул Вадик. – А когда тебе надо?

– Я завтра к вечеру планирую вернуться, – сказала я.

– Нет, вечером я не могу, занят, – покачал головой Вадик с такой мечтательной улыбкой, что сразу стало понятно, чем именно, а точнее – кем именно, он будет занят.

– Лады, – согласилась я, – послезавтра утром вполне нормально будет.

– Тогда не раньше десяти, – сообщил Вадик, чуть подумав. – Спать буду, у меня с обеда практика в больнице.

– Хорошо, – кивнула я, – и вот еще…

Я достала из ящика стола два кусочка мыла – черное, с активированным углем, и белое, с блестками, и протянула Вадику:

– Держи. Это мыло такое. Подружке своей завтра подари.

– Ух ты! – обрадовался он, рассматривая. – Ленке такое точно понравится. Спасибо! Слушай, Лид, а давай мы тебе еще вторую руку или голову загипсуем?

– Зачем? – не поняла я.

– А ты мне тогда еще такого мыла дашь, – засмеялся Вадик. – А то я сейчас приду домой, Ритка увидит, не успокоится, пока все не отберет.

– Да без проблем, на, держи еще, – я протянула Вадику еще два куска мыла.

Вадик с крайне довольным видом ушел домой, а я заторопилась на автобус.

Автовокзал был битком забит людьми. На перроне толпился народ с сумками, чемоданами и баулами, отъезжали и приезжали автобусы. А над всем этим динамик периодически хрипло делал краткие объявления.

Распугивая стайку наглых голубей и воробьев, наперебой клюющих крошки возле урны, я прошла к кассам и купила билет на ближайший автобус. Мне повезло, совершенно случайно ждать предстояло не больше двадцати минут.

Я неспешно нашла свой перрон и пристроилась возле ожидающих людей: деревенские мужики в кепках, тетки в платочках с детьми, старушки с корзинами. Все переговаривалась, волновались, кто-то смеялся. Мужики дымили сигаретами чуть в сторонке, пуская крепкий дым.

Наконец, подошел автобус, и народ полез внутрь в буквальном смысле этого слова. Толпа внесла меня внутрь. Мне повезло, и я устроилась на свободное место у окна. Под ноги я поставила авоську, а рюкзак со стеклянными бутылками аккуратно примостила на коленях.

– Эй, деваха, – окликнула меня какая-то тетка с густо накрашенными глазами. – Не стыдно сидеть, когда старшие стоят?

Я посмотрела на стоявших, все были примерно моего возраста или моложе, в основном мужики. Женщины с детьми и старики – все сидели.

– Где? – спросила я.

– Я! – нагло сообщила тетка, сверкнув золотым зубом, испачканным красной помадой, которая растекалась с губ. Была она старше Лидочки, от силы лет на десять. То есть ей или лет сорок-сорок пять или же такая как Лида (в это время, а в деревнях особенно, старели быстрее).

– И что? – не поняла я.

– Вставай, говорю! – рявкнула тетка, оглядываясь за поддержкой, – тебя что, не научили уступать место старшим?

– Да! Расселась тут! – поддержал ее какой-то мужчинка с таким лицом, что Ломброзо рыдал бы от умиления.

– Старшим уступать – учили, – кивнула я. – Тебе – не буду.

– Ну вы посмотрите, что делается?! – возмущенно обратилась к остальным пассажирам тетка.

Народ зашумел. Мне стало неудобно и я, извинившись у сидящей рядом женщины, начала потихоньку вставать, придерживая рюкзак свободной рукой.