Контра

Приятный грудной голос, идеально поставленная французская речь, и взгляд…, это сочетание действовало на молодой организм как лёгкий афродизиак. Но разум, заточённый в это юное тело, противился этой атаке. Он воспринимал обеих обольстительниц, оставленных графиней для ухода за сыном, как детей, милых девочек. И это действовало отрезвляюще, как ушат ледяной воды. Поэтому князь, нарочито показательно вздев к потолку очи, молча указал на дверь. Служанка, соблюдая отработанный в последнее время ритуал, сникла, потупила взгляд и направилась на выход. А далее, проходя мимо хозяина, в первый раз за всё время, упала на колени, и, обхватив ноги Александра, тихо по-русски запричитала:

"Батюшка боярин, родненький, не губите. Век, за ваше здравие буду бога молить, не прогоняйте".

Тёмные глаза девушки, полные слёз и мольбы, обречённо смотрели на графа. И он не выдержал. Попробовал наклониться и поднять девицу с пола. А она, обхватила хозяина за шею, чуть не свалив на пол, прижалась к нему, и, заливая его грудь слезами, взмолилась:

"Барин, не губите. Если мы, с Алёнкой не будем, хоть иногда, по ночам, согревать вам постель, нас заберут в имение и там сгноят, на самых тяжких работах. Не губите".

"Ну, спасибо матушка, — подумал юноша, ошарашенный неожиданным развитием, привычной попытки утреннего флирта, — удружила, подсуетилась, чисто по-родственному. И что мне делать с твоим "роскошным" подарком?"

"Александр Юрьевич, не гоните меня, я…"

"Да никто тебя дурёха не гонит. Вот когда, сегодня вечером, вернусь из гостей, приходи с Алёной, обе, и все вместе придумаем, как можно помочь вашей беде".

То ли на самом деле, день был сам по себе неудачным, то ли так подействовала утренняя истерика Авдотьи, но сегодня, всё пошло не так. Экипаж, обещанный князем Шуйским, задержался минут на двадцать. Затем, была долгая, нудная беседа с родителями девиц — юных кузин князя по материнской линии. После чего сама поездка к месту проведения литературного вечера, во время которой, девицы неугомонно щебетали о разных интересных только им пустяках, прямо как целая стая встревоженных стрижей. А угрюмая нянюшка, по настоянию князя Бутенко сопровождавшая своих воспитанниц, молча и недобро сверлила Александра своим подслеповатым взглядом, и была похожа на цербера. Чему способствовали её отвисшие щёки, весьма похожие на бульдожье брюли и маленькие, злые глазки, и ещё несколько неуловимых штрихов, усиливавших это сходство. Для полной идентичности с этим персонажем, не хватало второй головы, цепи, грозного рыка и огромных, оскаленных клыков.

Так что, когда экипаж подъехал к дому Шуйского, Саша очень этому обрадовался, и дал зарок, что сегодня, будет держаться от своих попутчиц как можно дальше — от всех троих. Так как успел сильно устать от этой компании. Князь, как подобает радушному хозяину, лично встречал своих гостей возле двери, и после стандартного приветствия, сказал каждому из прибывших небольшой комплимент. Так уж получилось, что сёстры Бутенко и граф, были последними из приглашённых гостей, можно сказать, слегка опоздавшими. Поэтому, когда Александр вошёл в не очень большой гостевой зал, то заметил, что почитатели таланта некого Огнеева, скрашивая ожидание начала чтений, разбились на несколько небольших коллективов — по интересам, и оживлённо общались. Впрочем, идущий впереди князь Шуйский, заставил стихнуть царивший в зале негромкую многоголосицу. Для, этого ему было достаточно негромко хлопнуть в ладоши, и сказать:

"Друзья мои, я рад, что все мы сегодня собрались в моём доме. Прошу прощения за небольшую задержку в открытии чтений, но это не моя вина. И не тех, кто прибыл в этот дом последним. Я как никто другой, знаю, как пекутся мой дядюшка с тётей, о чести моих любимых кузин. Поэтому я не завидую графу Мосальскому-Вельяминову, вынужденному выслушать от них, весьма долгие наставления. Но это их право. А вас Мари, — князь обратился к одной из своих кузин, непонятно, как он умудрялся различать этих близнецов, — прошу оказать нам честь, взять вот этот труд великого мастера русской философии и слова, и начать наш вечер чтения".

Девушка немного смутилась. Впрочем. Было видно, что она безмерно рада, что стала центром внимания участников этого литературного вечера. Поэтому, взбодрившись, она взяла брошюру и величаво проследовала к небольшому бюро, стоявшему по этому случаю возле огромного окна. Открыла книгу; украдкой посмотрела на аудиторию; её щеки зарделись румянцем, и вот, тихо прокашлявшись, юная красавица приступила к чтению.

"Огнеев Викентий Семёнович. Издательство "Русская правда". Лондон. — зазвучал её молодой, приятный голосок. — "О долготерпении русского народа, и о верхушке империи, паразитирующей на его невежестве"…