Контра

– А вы знаете, это правда, – сказал Арш. – Люди запутались. У меня один пуэрториканец есть знакомый. Он очень хочет быть богатым, но ненавидит богатых. Здесь же раньше жили хибаро, вели легкую жизнь, а потом американцы ввели такие налоги на землю, что все ушли в города и стали несчастными.

– Ты их недооцениваешь, – Андрей улыбнулся в усы. – По опросам, пуэрториканцы и сейчас одна из самых счастливых наций в мире.

– Но все равно, – сказал Арш. – Большинство не сомневается в том, что качества характера, делающие богатого богатым, – это его эгоизм, его целеустремленность ради себя. И большинство не считают эти качества положительными, но богатыми хотят быть почти все.

– Видишь ли, – сказал Андрей. – Эгоизм есть у всех. Вопрос в том, кого ты считаешь своим. И христианство, как идея, что все братья, просто всех делает своими. Плохо то, что современный человек даже семью не всегда считает своей. Мы дробимся и разделяемся и, вот человек остается совсем один. Бороться с эгоизмом бессмысленно. Но можно добавлять к тому, что ты считаешь своим и быть верным. Своя жена, своя семья, своя Родина, вся наша планета. Она тоже своя. Как можно уйти от того, что ты считаешь своим? Ты же сам и обеднеешь.

– Ну, вот вы всю жизнь прожили с одной женщиной. А у Владимира уже седьмая, кажется. Как так получилось, что вы в одной семье и у одних родителей выросли такие разные?

Андрей улыбнулся.

– Я же почти на двадцать лет его младше. Его отец воспитывал. А я отца почти не помню.

Андрей задумался. Он действительно практически не помнил своего отца. Из воспоминаний ему осталось только несколько ощущений. Он помнил его руки. Даже сейчас это воспоминание отозвалось в нем сладкой волной. Какие теплые, большие и мягкие ладони были у отца, когда тот держал его на руках. И еще металлические пуговицы на гимнастерке и борода, пахнущая… Андрей очень хорошо помнил этот запах. Помнил и не мог определить. Андрей посмотрел на Арша.

– Андрей, а вы хорошо знаете брата? – Спросил Арш.

Андрей опустил глаза.

– Он всегда жил своей жизнью. Меня не посвящал. Как человека, я его скорее хорошо чувствую. Родная кровь, все-таки. Своя.

– И все-таки, – вклинился Вася. – Мужчине богатство само по себе не нужно. Он просто пытается так произвести впечатление на женщину, ради нее старается.

Глава 8

Поднимаясь по трапу с другой стороны, Арш оказался на палубе рядом с кают-компанией и решил заглянуть в нее. Рассматривая полки с русскими книгами и кассетами с советскими фильмами, он пожалел, что взял с собой только маленький рюкзачок. Поискав глазами, он начал срывать скатерти со столов на пол и складывать на них книги. «Обалдеть! – думал он. – Полное собрание сочинений Чехова! Двенадцатитомник Лескова! У меня в Питере такого не было». Вдруг, новая мысль мелькнула у него в голове. Он прошел на кухню и стал, один за другим раскрывать шкафы с продуктами. Наконец, он нашел то, что искал. Чай!

Черного хлеба и чая, вот чего недостает обычному русскому за границей. Разглядывая набитые книгами, ржаной мукой и чаем баулы, Арш ощутил себя богачом. Он плюхнулся на мягкий диван, но как только его голова коснулась стены, вдруг вспомнил, что он забыл взять деньги, про которые говорил ему Юлиан.

1942 год. Балтийское море. Конвой.

Генерал усмехнулся своей мысли: «Так хотел на Родину, жену увидеть, что вот… видно, услышал бог». Генерал стал думать о том, кто его допрашивал. Все было странно генералу в своем состоянии. Он отметил, что ему нравилось, что он на русском корабле, среди русских людей. Понравился ему этот следователь. Молодой мужчина лет тридцати. Глаза умные. Генерал почувствовал, что тот как-то неуверенно с ним держится. То, что он спрашивал о жене вселило надежду. «Вдруг увижу!» – подумал генерал и почувствовал, как потеплело в груди.

Он нащупал под гимнастеркой запаянный медальон и, накрыв его ладонью, улыбнулся. Он начал вспоминать жену. За тридцать лет разлуки почти все стерлось в его памяти, но одно он помнил отчетливо. Касание ее пальцев и запах ее волос.

Сидя в британской тюрьме, он часто спрашивал себя, как он мог так легко и глупо попасться. Теперь, вспоминая свое прощание с Машенькой на вокзале, он понял. Все выгорело в душе Николая Григорьевича. Не осталось у него ни сил на ненависть, ни веры в то, что когда-то вернут они себе свою Родину. Все потеряло смысл. И только надежда, что когда-нибудь он сможет встретить Машу и своего первенца, неизвестными ему путями вела его к ним.

Генерал заворочался. Он воспитал своего Владимира в любви к своему Отечеству и ненависти к тем, кто отнял его у них. Но теперь Отечество утеряно безвозвратно, и генерал не понимал, а что любит его Владимир? Какую Россию? Ту, которой нет? А что ненавидит? Ту, новую, которая будет жить. Ту, в которой осталась его первая любовь и первенец. Генерал вдруг физически ощутил, как падает в пропасть, которую сам создал в своем уме.

Светало. Генерал подложил одну руку под голову и закрыл глаза. Небольшая качка успокаивала. Генерал не заметил, как заснул.

Дневник Арша.