Контрабанда без правил

Пани Олькевич сидела перед телевизором, уставившись на мелькавшую на экране цветную картинку. На первом канале показывали познавательную передачу о животных, поэтому было особенно приятно смотреть качественное изображение. Надо признать, подумала Ядвига, что этот японский цветной телевизор работает безупречно, а цвета очень красивые. Не то, что в цветном «Рубине», который был у соседки, пани Каспшак со второго этажа. В российском телевизоре все было или слишком зеленое, или слишком желтое, но чаще всего слишком красное. Теофиль говорил, что должно быть много красного, его ведь коммунисты сделали, так чему удивляться. Ядвига с удовольствием смотрела чудо из «Певекса», купленное мужем почти год назад. Он сказал, что ему выплатили премию долларами за какое-то особо важное дело, и поэтому они теперь могут себе позволить этот импортный изыск. Она ему не поверила, она ведь была женой милиционера уже много лет и хорошо знала, что в комиссариате никому не платят валютой, тем более американской. Она была уверена, что это какие-то левые деньги. Но, в конце концов, ее Теофиль работал в милиции и умел решать такие вопросы. У него была голова на плечах, вот он и знал, как не остаться в убытке. А она не спрашивала, что и как. Он все равно бы ей не сказал, потому что не раз повторял, что в его служебные дела ей не стоит вмешиваться, вся эта грязь не для женщин. Она не вмешивалась, не расспрашивала, тем более Теофиль был порядочным человеком. Пил, конечно, много, но никогда не пропивал зарплату, только чужие деньги. Каждый месяц всю зарплату он приносил домой вместе с расчетным листком, так что она знала, сколько он заработал. На эти деньги она покупала ему сигареты и водку по карточкам, чтобы в доме было спиртное для важных гостей, как этот Раймонд, например.

На зеленую ветку вползла прозрачная гусеница. Она ползла, оставляя за собой блестящую полосу слизи. Камера приблизилась, и на какое-то мгновение стали заметны пульсирующие внутренности существа. Пани Олькевич с отвращением отвела взгляд от экрана. Такое безобразие не должны показывать по телевизору, потому что человеку становится нехорошо, подумала она, краешком глаза поглядывая на гусеницу. Она вздохнула с облегчением, когда гусеница исчезла в клюве красивой птицы. Птица улетела, размахивая крыльями, а Ядвига радостно захлопала в ладоши.

– Ты пока смотри, а я с Раймондом немного пройдусь, – сказал Теофиль, подойдя к шкафу с одеждой.

– Куда вас несет в воскресенье? – спросила она раздраженно, недовольная, что ей мешают смотреть такую интересную передачу.

– В комиссариат зайдем кое-что проверить и вернемся. Мне нужно немного поработать с бумагами.

– Будь к двум, сегодня отбивные на обед, – она встала со старого кресла. Подошла к шкафу и легонько оттолкнула мужа:

– Что ты там разглядываешь как в музее? Сейчас что-нибудь подберу, – сказала она, посмотрев на ряд поглаженных рубашек. Она не знала, что ему лучше надеть.

– Возьми эту, – она протянула ему первую попавшуюся, – а галстук тебе, наверное, не нужен в воскресенье, если ты в комиссариат не в рабочее время идешь.

– Да, пойду без галстука, но отбивную с картошкой и капустой поставь в духовку, что-то мне подсказывает, что я задержусь.

– Теофиль, побойся Бога, воскресенье ведь. Хоть раз мы можем по-человечески вместе сесть за стол? – рассердилась Ядвига. Целую неделю его не было, и даже в выходной день не было ни минуты покоя. После того, как дочери стали жить отдельно, по воскресеньям ей особенно не хватало домашней суеты. А теперь запланированные еще во вторник отбивные придется есть в одиночестве?

– У меня еще пирог в духовке. Опять столько работы коту под хвост?

– Послушай, женщина, – прошептал Олькевич ей на ухо. – Мне нужно спасать Раймонда, у него серьезные проблемы, так что отбивные могут подождать. И никому ни слова, особенно соседкам, потому что это государственная тайна. Если хоть одна узнает, что с Раймондом что-то случилось, сразу разнесет по всему району. А я вернусь, как только смогу.

Он заправил выбранную женой рубашку в брюки, поправил подтяжки и перебросил через руку серый пиджак. Было тепло, поэтому он не хотел его пока надевать. Ядвига строго на него посмотрела и нахмурила брови.

– Посмотрю, когда выйду из подъезда, тепло или нет. Если похолодает, надену, – объяснил он, и, чтобы не вступать в дискуссию, быстро пошел на кухню.

– Ну что, пан Раймонд, заскочим на Кохановского, там все выясним и запишем, чтобы не было недоразумений.

– Думаете, обойдется без последствий? – спросил обеспокоенный Раймонд Ливер.

– Ну, что-то, конечно, будет, это как дважды два четыре. Но тебе повезло, ты знаешь нужного человека, то есть меня, – рассмеялся Олькевич, похлопывая расстроенного гостя по плечу. – Теофиль Олькевич такой, какой есть, но о своих позаботиться может, – добавил он с гордым видом.

10:55