Контрабанда без правил

Для полковника важнее был быстрый результат. Какая разница, насколько реальным было обоснование. Проблема, если нет результата. А сейчас он есть, да еще какой. Важно, что сотрудники получат время на более тщательное изучение дела. Никто из воеводского комитета партии не будет придираться, что расследование продвигается слишком медленно. Вот вам, пожалуйста, товарищи, может им сказать Жито. Наши следователи – настоящие профессионалы, дело можно закрывать почти сразу после убийства. Не обошлось, к сожалению, без жертв с нашей стороны, но борьба с преступностью – это ведь не детская забава. Лес рубят – щепки летят и даже ветки. Довольного полковника, который мысленно уже готовил речь для первого секретаря, вернул к действительности телефонный звонок.

– Пусть сразу войдет, – услышала секретарша, можно было подумать, что как минимум главный комиссар приехал. Но это не был даже воеводский комиссар, а всего лишь потный, красный и тяжело дышавший, с растрепавшимися остатками волос младший лейтенант Теофиль Олькевич.

– Садитесь, младший лейтенант, и рассказывайте, как все было.

Теофиль занял место напротив Мартинковского, но было заметно, что ему нужна еще минута, чтобы отдышаться.

Полковник поднялся с кресла и подошел к окну. На подоконнике, на пластмассовом подносе, стоял синий ГДР-овский сифон с газовым баллоном. Полковнику нравилось это устройство, он даже сам набирал воду из-под крана и вставлял баллон. Он очень любил момент, когда газ с громким бульканьем поступал в емкость. Он убедился, что внутри еще осталась вода, подставил стакан и нажал на рычаг. Он поставил перед Олькевичем полный стакан. Тот жадно выпил, так, что даже икнул, и мог наконец говорить.

– Все из-за трамвая, не приехавшего вовремя, – объяснил Теофиль, но тут же заметил, что история его прибытия на работу начальство не интересует. Тогда он стал рассказывать, что произошло в субботу.

– Честно говоря, пан полковник, мы пошли в притон на Струся немного случайно, но все-таки есть какое-то милицейское чутье после стольких лет работы. Криспин Обрембский нашел эту нору, где работают женщины, о которых многое можно сказать, но только не то, что они клиентки салона красоты «Практичная пани».

Олькевич рассказывал о проведенной операции намного дольше, чем Мартинковский, с новыми подробностями, неизвестными майору, как, например, допрос Раймонда Ливера и задержание валютчика, фамилию которого Олькевич не запомнил, но записал в своей записной книжке.

После 30 минут рассказа довольный собой Олькевич громко рассмеялся и по привычке хлопнул себя по ноге:

– Пусть молодежь учится, что значит старая гвардия, Олькевич – это вам не любитель, сразу раскусил дело.

Полковник Жито покивал головой и заулыбался:

– Это несомненный успех, наш общий успех. Поэтому к двенадцати подготовьте предварительный рапорт, мне придется поехать к воеводскому секретарю и заверить его, что все нормально. А вы в это время можете спокойно заняться своей работой.

9:15

Люциан Мругала лежал на полу камеры № 15 следственного изолятора на Кохановского и визжал. Его плечевой сустав опасно затрещал, и Люциан завизжал, потому что, во-первых, его заставили, а во-вторых, ему было очень больно. Как могло не болеть, если на человека, лежащего на грязном и вонючем полу, сел 120-килограммовый здоровяк. И совсем не осторожно и нежно, а со всего размаха, всем своим весом прижимая к полу, при этом выворачивая руку назад. Люциан считал, что у него красивая рука. Она была покрыта наколками в виде китайского дракона с крыльями, пожирающего голую женщину с большим бюстом. Это была работа великого мастера Збышека Климчака в тюрьме во Вронках. Но тот, кто сидел верхом на Люциане и упирался коленом в позвоночник, не был ценителем нательной живописи. Было очевидно, что его не интересует красивая наколка Люциана, хоть она была у него прямо перед глазами, единственное, что его волновало в этот момент, это громкость визга Люциана.

Люциан хотел проверить, можно ли уже перестать визжать, и замолчал. Зря он это сделал, потому что сразу почувствовал, как трещит сустав, боль усиливается, и дело может закончиться тем, что ему оторвут руку. Он завизжал еще громче, потому что был уверен, что рука ему еще пригодится. Например, чтобы задушить ночью издевавшегося над ним сейчас толстяка.

Вчера Люциан совершил ошибку и неправильно оценил противника, сегодня это вылезло ему боком.

Мужчина выглядел как тюфяк, стоило его принять в камере, как положено. Тем более он попал к тем, кто подчинялся воровским законам, и по странному стечению обстоятельств их было трое в одной камере. Бывалые с пятницы сидели в четырехместной камере и были уверены, что к ним никого не подсадят, но в воскресенье перед ужином сержант открыл дверь камеры и вместо того, чтобы спросить, хотят ли они курить, впустил этого типа в джинсовой одежде.