Контрабандист

Мы висели в сотне километров над Гарсией, но я, невзирая на расстояние, просто кожей чувствовал, как сильно они там внизу меня ненавидят. Меня это не пугало. Скорее, даже бодрило.

– Боже мой, зачем вам это нужно? – в сердцах проговорил капитан.

– Это нужно не только мне. Считайте, что раз в жизни я хочу сделать что-то полезное для всех.

Последующие минуты, насколько я понял, в штабе обсуждали ситуацию. Наконец они снова дали знать о себе.

– Вы не сможете лететь, судно повреждено, – прозвучало из динамика.

– Вот только не надо меня пугать, – сказал я. – А то мне придется попросить у вас другое судно. А это всем нам осложнит жизнь.

– Мы уводим от вас штурмовики и спасателя, – ответил штаб. – Мы надеемся, что вы благоразумны и не причините вреда людям, которые остались на борту.

– Жду от вас такого же благоразумия.

Через пару минут капитан постучал пальцем по экрану общего обзора.

– Мы одни, – сообщил он. – Они уходят.

– Прекрасно. А теперь желаю вызвать вас на откровенный разговор. Но это должен быть очень откровенный разговор. Итак, наше судно действительно непригодно для полета?

– Абсолютно, – отрезал капитан.

– Даже для одного-единственного нуль-броска?

– Повреждение корпуса – это серьезно. Может случиться что угодно. Мы просто можем переломиться пополам, неужели не ясно?

– А если все так плохо, то почему я не слышу сирен, почему молчит сигнальная автоматика?

Капитан повернулся и остановил на мне довольно долгий удивленный взгляд. Затем пощелкал кнопками на пульте, обновляя диагностические данные.

– Я… я что-то не понимаю… – пробормотал он. – Никаких данных о повреждении.

– Вот! – Я торжествующе поднял палец.

Капитан аж в лице переменился. Он уперся в меня изумленными глазами, затем перевел взгляд на Придумщика, безмятежно лежащего в пилотском кресле.

– О-о… я понял… – прошептал он.

Ничего ты не понял, дурачок. Ну, да ладно. Объяснять некогда.

– Выдвигаемся в сторону нуль-мембраны, капитан, – объявил я. – Думаю, такому опытном космическому волку не составит труда самостоятельно пристыковаться к ней и задать программу полета?

– А куда летим-то? – хмуро спросил он.

– Следующая остановка – Луна-один. Возвращаемся на круги своя.

И только тут я почувствовал, как дьявольски устал. Ноги подогнулись, я сел на корточки, привалившись к двери. Надо бы позаботиться о Бинго, пока он не пришел в себя. Но это потом…

– Не вздумай дурковать, капитан, – предупредил я, помахав пистолетом. – Я слежу за тобой.

Система Дора-14, орбита Беты.

25 января, 07–30 GTS

– Вот ты и дома, – сказал я, пытаясь улыбнуться. – Я все правильно сделал?

Придумщик кивнул, печально глядя в иллюминатор. «Оригами», расставив лапы, расположился посреди плоского плато на солнечной стороне Луны-один. Я надеялся, что никаких песчаных приливов до нашего отлета не случится.

– И что ты будешь делать дальше? – спросил я.

– Просто сойду и останусь здесь, – ответил он.

– Может, и мне с тобой остаться? Вдвоем не так скучно.

– Думаю, тебе это не нужно. Впрочем, решай сам.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Ты же знаешь, у меня все есть.

– И у меня. Хотя не все. Кое-чего мне не хватает.

– Я знаю. Проводишь меня? Совсем чуть-чуть, ладно?

– Конечно. Надеваем скафандры?

– Ты – да. Мне не нужно.

– Уверен?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Ладно…

Последующие пять минут я влезал в скафандр, Тася мне помогала. Она с испугом наблюдала за нашими переговорами и действиями, но не вмешивалась. Умная девочка. Понимает, что сейчас не до нее.

Придумщик все так же смотрел в иллюминатор и молчал.

Мы вошли в шлюз. Автоматика тут же предупредила, что в шлюзе человек без скафандра, но Тася отключила защиту.

– Открывай ворота! – передал я ей, стараясь выглядеть веселым.

Герметичные створки разошлись в стороны, облако воздуха вышло наружу и тут же замерзло, мелькнув пятном белого тумана.

Я не сводил глаз с Придумщика. До последнего момента были сомнения. Но сомневался я зря. Он первым шагнул к трапу и ступил на обледеневшую поверхность Луны-один. Он выглядел как всегда – космический холод и вакуум ничего не изменили в его облике.

Мы неторопливо прошли метров пятьдесят, я отстраненио смотрел на волнистую линию горизонта, подпирающую черное небо.

Он остановился.

– Я хочу кое-что для тебя сделать, – почему-то стекло шлема совершенно не мешало мне его слышать. – Вернуть тебе частицу того, чего тебе не хватило.

– А ты точно знаешь?..

– Я точно знаю. Главное, что это знаешь ты, – он повернулся ко мне и положил руку на плечо. – Закрой глаза.

Я послушался. Сначала я видел только мутный мрак, но затем в глазах стало светлеть. И наконец прежний мир исчез.

Вокруг был только свет – очень мягкий и теплый. Я не чувствовал своего тела, мои ноги ни на что не опирались, но все равно – это было самое лучшее состояние за всю мою жизнь. Мне было по-настоящему хорошо.

Потом я услышал смех. И я узнал его.

– Луиза! Снежана! Вы здесь?

– Мы ждали тебя, Грач! – услышал я голос Снежаны.

– Мы знали, что ты нас не забыл и не бросил, – добавила Луиза.

– Я вас не вижу.

– Ты и не сможешь. А вот мы тебя видим. Ты какой-то другой, Грач.

– Но все равно хороший. Мы тебя любим.