Контраходцы

Наконец я увидел фигуру — мелкую и тощую, которая неслась ко мне. Это Арваль расставил сигнальные фареолы. (Они вяло угукали в долгих сумерках.) Я хотел бы быть разведчиком (иногда), в одиночку уходить, искать трассу, находить места для вечернего лагеря, как он. Я стал ловцом с клеткой немного случайно (чтобы приносить пользу), главным образом для того, чтобы меня приняли. Арваль был милым невысоким парнем с невероятно жизнерадостным темпераментом. Он, должно быть, обозначил тропу для троицы воздушными змеями на привязях, дымящими кострами, каменными пирамидками и воротцами — всем, чем мог. Голгот так редко распекал Арваля, с его-то ролью в команде, настолько рискованной промахами и сбоями, что Пьетро назвал его лучшим разведчиком в истории Орд. Дикаря-пацана Арваля, выросшего в вельде наветреннее Аберлааса, приметил ордонатор во время облавы на горсов. Чутье, врожденное чувство направления, инстинкт контраходца, скорость и выносливость — все это у него было. Плюс его уникальное умение прочесть ландшафт и сохранить картинку, вставив в нее (просто умопомрачительно) истории о битвах между дикими животными и хронами, медузами и хищниками, целую легенду, которую он сочинял себе на бегу, и которая облегчала нам задачу запомнить трассу.

— Фареолам недостает силы при таком ветре...

— Они плохо мяукают, Ларчик, слишком старые!

— Иди перекуси, я их подожду...

— Я там вешек не поставил, надо сходить. Мало ли, вдруг промахнутся!

— Отдыхай, Огонек. Давай мне твои вешки, я схожу...

— Пусти, я должен сбегать, не то я есть не смогу!

π По прошествии десятка лет Голгот отрешился от организации повседневной жизни. Он обсуждает с Ороши трассу на следующий день, идет поговорить с Талвегом касательно рельефа, со Степом — насчет растительности. Он никогда не снисходит до мелочей. В отсутствие Сова я выбрал место лагеря сам. Что-то вроде небольшой котловины, в которую мы смогли попасть только через ущелье. Здесь хорошо прижились несколько деревьев, землю покрывает скатерть оранжевого песка. Внизу невозмутимо возвышаются три отшлифованных каменных конуса. Я хочу отмыться. Избавиться от своей нечистоты. Внутренней. Забыть об этом человеке, которого я мог бы вытащить... Я распределил задачи: Аой и Степ идут за деревом, Леарх отвечает за вертел, Каллироэ оставил устанавливать ветряные турбинки и направлять их потоки в точку, где планируется очаг. Талвег с присущим ему искусством оборудует несколько бугорков из земли и выставляет камни, чтобы преградить дорогу воздушным массам через лагерь. Силамфр режет деревяшки и заканчивает новые столовые приборы. Дубки играют бумерангами. Их огромные метательные снаряды бегают по стенам котловины. Чей бу очертит по ней полный круг... Они так легки... Когда я иду, мне кажется, что я давлю тела под песком.

— Вы слышите фареол?

— Все равно придется еще немного побрести. Мы должны быть не особенно далеко. Сов?

— Да?

— Прежде чем мы доберемся, я хотел бы тебе задать вопрос. Это насчет Голгота. Мне кое-что рассказывали и я бы хотел... Ну, я бы послушал твою версию.

— О смерти его брата?

— Нет, о том, что он сделал в Аберлаасе. Мне сказали, что в конце подготовки трассёров, когда осталось только трое детей... Мне говорили о последнем испытании, чтобы выбрать между ними...

— Услоп?^[16]

— Да, что это? Объясни мне.

— Испытание широко известное, о нем знают даже убежищные. Оно состоит в том, чтобы догнать механический самобежец четырех метров высотой, который подымается против сламино со скоростью около шестнадцати километров в час. Машина, представляющая собой ветряк на четырех колесах, обращена носом к ветру. Она утяжелена чугуном, короче говоря, страшно устойчива! Цель состоит в том, чтобы сперва догнать самобежец. Затем, если ты это сумеешь, ты должен его остановить.

— Неважно как?

— На этот счет нет никаких правил, никаких запретов. Ты должен остановить его, раньше, чем он проедет пять километров, вот и все. Кандидаты стартуют с отставанием в пятьсот метров — это огромное расстояние. У каждого из них свой коридор шириной двадцать метров, веревка и самобежец в пределах прямой видимости...

— Мне сказали, что Голгот устранил...