Контракт на невинность

Ладно, у этого человека действительно получается мило произнести “пироженка”, а потом посмотреть так, что кишки леденеют. И у него будет ребенок? С каким лицом он вообще пел бы ему колыбельные? Каким бы отцом Камиль стал, если бы… черт, нет, не хочу "если бы". Я изо всех сил буду верить, что у него есть будущее.

— Ты подавилась, что ли, цыпа?

— Вроде того, — фыркаю я. У него в голосе была забота или скрытая ирония?… — Можно попробую, хотя бы, пирожное? Оно выглядит и пахнет безумно вкусно.

— Слушай, не перебивай себе аппетит. Сладким не наешься. Беременным, кстати, не стоит его много жрать.

— Ну Камиль, — прошу я, понимая, что капкейк — единственное, что я могу сейчас скушать без тошноты, — просто хоть на вкус попробовать! Они так необычно выглядят…

Камиль молча поднимает капкейк к лицу и медленно проводит языком по крему. У меня от этой картины буквально начинается тахикардия — сердце сжимается где-то возле горла, а потом начинает колотить с такой скоростью, что меня ведет.

— Ну, пробуй, — я получаю смешок, когда Камиль убирает пирожное обратно в коробку и издевательски улыбается мне.

Мне не нужно второго приглашения, и я порывисто подаюсь к нему, чувствуя, как меня перетряхивает от взбесившегося сердца. Я целую Камиля, обхватив ладонями за лицо, и чувствуя, как в ответ его язык проскальзывает мне в рот. Сладость с нотками кофе от крема лишь мгновение чувствуется на кончике моего языка — потом я наслаждаюсь вкусом человека, которого я желаю больше, чем какое-то там пирожное.

Боюсь, что вкус этого пирожного, которым он меня соблазнил, я вообще забываю в первые же секунды нашего поцелуя.

Наверное, мы оба в этот поцелуй выплескиваем все эмоции, которые накопили за день. Потому что он выходит диким и даже каким-то жестким — я никогда не думала, что сама стану так жадно целовать кого-то, ощупывая каждый сантиметр его тела и желая чего-то большего с ним… это желание настолько безумное, что даже если бы сейчас вспыхнул рядом пожар, я бы не обратила на него внимания.

Камиль сдирает с меня блузку, отбросив ее в сторону. Она белым пятном ложится на полу и у меня пробегают мурашки холода по коже. Но его пальцы так сильно сжимают кожу на ребрах, на спине, на моих бедрах и плечах, что, кажется, будто они оставляют на мне пылающий след, тут же согревая.

— Мы переберемся в спальню? — шепчу я между судорожными вздохами. Господи, как он уверенно меня трогает, словно знает каждую точку моего тела, которая может меня завести. Хотя, больше всего меня заводит понимание, что вскоре я буду принадлежать этому мужчине.

— Что за скучная хрень, цып? — усмехается Камиль, — Я хочу отполировать тобой все поверхности этого дома. За сегодня.

Даже так? О черт, черт. Это что-то новое для меня.

— И какую поверхность ты… хочешь отполировать первой?

— Для начала — свой член. Твою мать, — выдает Камиль, дернув меня за пояс высоких джинс, — в такие моменты я ненавижу подобные шмотки.

— Я сниму их, — из пересохшего горла вылетают быстро эти слова и я соскакиваю с Камиля, расстегнув молнию на джинсах и избавившись от них в момент. Запоздало я думаю о том, что стоило бы снять еще и нижнее белье, но поздно — я уже снова заползаю на колени к Камилю, ощутив попой, что он возбужден не меньше моего, и настойчиво стягиваю с него водолазку, не желая оставаться одна без одежды.

Тени ложатся на его рельефное тело, и мое желание прикоснуться к нему сравнимо сейчас только с отчаянным желанием путника посреди пустыни, жаждущего воды.

Стоит мне провести ладонями по груди Камиля, как превращаюсь в оголенный нерв, а спину обжигает жаром. Кажется, мне не понадобится сегодня время разгореться и перестать нервничать. Я так желаю близости с ним, что мне бы хватило, даже если бы он просто поманил меня пальцем и кивнул на свой член. Я бы уже запрыгивала бы на него с разбега.

— Пожалуйста, давай без прелюдий?… — шепчу я, глядя, как в ответ горят его глаза.

— Да ты что? — издевательски тянет он, и я вскрикиваю, когда его рука внезапно скручивает мое нижнее белье между ног, что оно врезается в кожу бедер, и дергает его в сторону, раскрывая меня, — похоже, ты права. Сегодня без прелюдии. Мокрая насквозь.

И еще раз я вскрикиваю, потому что он толкает безжалостно пальцы внутрь меня. Это ощущается слишком тесно и напряженно, как-то по-новому, но я явно возбуждена, потому что они скользят во мне без дополнительных усилий. Похоже, я начинаю тонуть в пронзительном взгляде Камиля, который в этот момент смотрит на меня как-то по-новому, неотрывно, словно пытаясь поймать каждую эмоцию на моем лице.

Это вроде бы тот же секс, что у нас был до этого момента — так мне казалось поначалу. На деле же сегодня я почему-то себя чувствую более обнаженной перед Камилем, чем обычно. И его я чувствую иначе. Словно мы с ним сбросили еще какой-то невидимый слой одежды, который создавал разницу между обычной близостью и более глубокой, такой, словно каждый нерв обнажен, когда обладать собираются не только телом, но и душой.