Контракт на ребёнка

В общем, церковь скорее напоминала какой-то технический объект, а не здание культа. И была в ней какая-то таинственность, какая-то загадка. Это как карго-культ, когда аборигены одного из тихоокеанских островов поклонялись упавшему самолету и даже строили свои из листьев и бамбука. Кажется, жители нашего небольшого городка, ходившие каждое воскресенье в церковь, были теми же аборигенами, которым невдомек для чего в реальности построили это культовое сооружение.

– Я уже была здесь… ходила на экскурсию… – говорю Володе, когда он пытается завести меня в здание.

Не сказать, что я очень уж не хочу заходить, просто в церкви какая-то энергетика, после которой я странно себя чувствую. Я даже брала дозиметр, чтобы проверить скачки электромагнитного поля в этом здании. И они там реально есть. Пики находятся за границами нормы. Хотя иногда возникает чувство, что в церкви я как батарейка подзаряжаюсь. Видимо, когда она работала в полной мере, тогда вообще происходили чудеса. Может после посещения люди излечивались от неизлечимых болезней, может еще что-то поражающее воображение происходило. В любом случае, такая таинственность немного пугает. Мы действительно ничего не знаем об окружающем нас мире, а то, что нам говорят, редко сходится с действительностью…

– Я хочу сходить…

– Зачем? – спрашиваю.

Я волнуюсь, что его большой крест, который он любит носить, еще и током его ударит. Я ведь замечала, что металлические вещи ведут себя в этом здании странно.

– Хочу поговорить со священником.

– Да? Хм… а зачем? – снова не понимаю.

– Как зачем? Хочу обговорить день свадьбы… – произносит он равнодушно и распахивает двери церкви.

Мы заходим внутрь, я сразу взмахиваю рукой крест, чтобы почтить Бога. Володя снисходительно улыбается.

– Я думал, ты не верующая… – он мне подмигивает.

– В таком месте невольно станешь верующей.

– И во что веришь?

– В то, что нам доподлинно ничего неизвестно! – вскидываю бровью.

– Верно говоришь! Даже миллионеры ничего не знают…

От этого и страшно! Можно предположить любую версию, даже самую фантастическую, все равно не получится проверить. Как говорят, люди скорее поверят в что-то экстраординарное, чем в обыденное. Вот поэтому верят в Великого Бога, создавшего землю. Впрочем, учитывая, что на земле идеальные условия для людей, иного объяснения и не представляется.

– Падре, доброго дня! – Володя подходит к священнику и говорит с ним на чистейшем итальянском.

– Доброго дня, фильо![1]

– Я хотел бы определить день, когда в лоне вашей прекрасной церкви мы можем с этой замечательной девушкой сочетаться браком.

Я с трудом понимаю Володю, он использует такие сложные обороты. За два года я средненько изучила итальянский.

– Замечательная новость! Я вас поздравляю. Нужно посмотреть календарь, но скорее всего через месяц мы могли бы провести обряд.

– Прекрасно! И я бы хотел сделать пожертвование… – Володя многозначительно улыбается.

– Конечно, вы можете это сделать… – падре указывает на два устройства для приема пожертвований. Одно для наличных. Другое для безналичных средств.

Володя вставляет карточку и делает перевод в несколько тысяч евро.

– Это чтобы церемония прошла на ура, – поясняет он мне, когда мы выходим из церкви.

– Ты никогда не думал, что церкви это какие-то энергетические установки? – я вдруг его спрашиваю.

– Я всегда понимал, что они не то, что нам подают… А так… что это, я даже не смогу сказать. То же самое схождение благодатного огня в Иерусалиме… это же какой-то технологический процесс. Так что да, вероятно церкви это энергетические установки.

– Я рада, что не у одной меня возникли такие мысли. Просто в России, когда я ходила в церковь возле дома, такого не было. Но здесь есть… Впрочем, то была современная церковь, которая построена не более десяти лет назад.

– Ну так в новых нет того, что было в старых… а ты… умная девчонка! – Володя восхищенно произнес. – Далеко не многие это замечают.

– Тогда почему ты дал пожертвования, ты же понимаешь, что скорее всего они не дойдут до конечных получателей… – произношу немного цинично.

– Покупаю индульгенции… – пожимает он плечами.

– Что?

– Не знаешь, что такое индульгенции?

– Знаю… откуп за грехи. Считаешь себя грешником?

– Я и есть грешник, как и любой другой человек в мире. Но я не плохой человек…

– Хм… ясно… – говорю сухо.

Мы вышагиваем к нашему семейному гнездышку, дому, где я прожила уже два года. Мне идет двадцать пятый год. И только недавно я стала чувствовать себя взрослой. До этого было все время чувство, что я молода, не опытна. А сейчас я повзрослела.

– У меня новости… – Володя заговорил перед входом в наше поместье.

– И какие?

– Дело на Настю завели.

– Серьезно? – удивляюсь я, ведь всего неделю назад он прибыл в Италию, каких-то надежд, что она скоро получит свое, не было. Была лишь крохотная надежда, что когда-то она получит по заслугам. А тут на тебе – на нее завели дело, отказывая в этом на протяжении двух лет.