Контракт Паганини

Аксель вопросительно глянул на комиссара и снова стал рассматривать фотографию.

– Токийский струнный квартет… таланты, – произнес он нейтральным тоном.

– Да, но меня интересует… я подумал: может ли знающий человек определить… определить по фотографии, какое произведение они играют?

– Интересный вопрос.

– Можно ли хотя бы предположить, более или менее точно? Кай Самюэльссон в этом сомневается, а ваш брат Роберт, взглянув на снимок, сказал, что это совершенно невозможно.

Йона наклонился к собеседнику, и глаза на попавшем в тень лице смягчились и потеплели:

– Ваш брат твердо сказал: если вы не справитесь с этой задачей, остальным это тем более не под силу.

Аксель вдруг улыбнулся:

– Он правда так сказал?

– Да. Но я не понял, что он имел в виду…

– Я тоже, – признался Аксель.

– И все же я хотел бы, чтобы вы рассмотрели фотографию под увеличительным стеклом.

– Вы полагаете, что таким образом можно точно установить время встречи людей на снимке? – Аксель снова посерьезнел.

Йона кивнул, достал из портфеля лупу и протянул Акселю:

– Вам нужно посмотреть на их пальцы.

Йона молча наблюдал за тем, как Аксель рассматривает фотографию. Если снимок сделан до того, как в июле 2009 года против суданского президента Омара аль-Башира было выдвинуто обвинение, то предчувствие завело Йону совсем не туда. Но если фотография сделана уже после выдачи ордера, то комиссар прав и речь идет о преступлении.

– Да, я вижу пальцы, – медленно произнес Аксель.

– А вы сможете определить, какие ноты берут музыканты? – вполголоса спросил комиссар.

Аксель вздохнул, протянул фотографию с лупой Йоне и вдруг пропел четыре такта. Тихо, но отчетливо. Немного прислушался к себе, взял с мозаичного стола скрипку и небрежно сыграл две высоких трели.

Комиссар встал.

– Развлекаетесь?

Риссен взглянул ему в глаза:

– Мартин Бивер играет «до» третьей октавы, Кикуэи – «до» второй. У Кацухиде Исомуры пауза, а Клайв играет четырехзвучное пиццикато. Все это я и спел – ми большой октавы, ля большой октавы, ля малой октавы и до-диез первой октавы.

Йона записал и спросил:

– Насколько точна ваша догадка?

– Это не догадка.

– А как часто встречается такая последовательность нот? Я хочу сказать… Получится ли, исходя из этих звуков, очертить круг произведений, которые мог бы исполнять Токийский квартет в момент, когда была сделана фотография?

– Такой звукоряд есть только в одном месте.

– Откуда вы знаете?

Аксель внимательно посмотрел на него. Тень от листьев подрагивала на стеклах его очков.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Конечно, я слышал далеко не все, что они играют…

Аксель виновато пожал плечами.

– Но вы хотите сказать, что сможете по последовательности нот определить произведение? – настаивал комиссар.

– Такая последовательность есть только в одном известном мне отрывке. Сто пятьдесят шестой такт в первой партии Второго струнного квартета Белы Бартока.

Он снова положил скрипку на плечо.

– Tranquillo… музыка становится чудесно-спокойной, как плеск волн. Послушайте первые такты, – попросил он и заиграл.

Пальцы двигались нежно, звуки вибрировали, мягко покачиваясь, светлые, плавные. Сыграв четыре такта, Аксель остановился.

– Звуки двух скрипок следуют друг за другом, одни и те же звуки, но в разных октавах, – пояснил он. – Это почти невыносимо прекрасно, но диссонирует с виолончельными аккордами ля-мяжор… хотя этот диссонанс не воспринимается, потому что скрипичные мелодии – что-то вроде переходной партии…

Он прервался, замолчал и отложил скрипку.

Йона посмотрел на него и тихо спросил:

– Вы абсолютно уверены, что музыканты на снимке играют струнный квартет Бартока?

– Да.

Йона сделал несколько шагов по террасе, остановился под гроздьями сирени, прятавшимися в листве. Он сказал себе: я услышал, что хотел. Теперь я могу точно установить время встречи.

Комиссар улыбнулся, постаравшись скрыть улыбку, обернулся, взял из вазы на мозаичном столике красное яблоко и встретил удивленный взгляд Акселя.

– Значит – «да»? – снова спросил он. – Вы точно уверены?

Аксель кивнул. Йона отдал ему яблоко, извинился, достал из кармана пиджака телефон и позвонил Анье.

– Анья, у меня сейчас мало времени…

– Мы можем сходить в баню в выходные, – перебила она.

– Мне нужна твоя помощь.

– Знаю, – фыркнула Анья.

Йона постарался унять волнение в голосе:

– Ты можешь проверить репертуар Токийского струнного квартета за последние десять лет?

– Уже проверила.

– Посмотри, пожалуйста, когда они за эти десять лет играли в «Альте Опер» во Франкфурте.

– Они там каждый год выступают, иногда – несколько раз в год.

– Они когда-нибудь играли там Второй струнный квартет Белы Бартока?

После минутного размышления Анья ответила:

– Да, один раз играли. Опус номер семнадцать.

– Опус номер семнадцать, – повторил Йона, встретился взглядом с Акселем, и тот кивнул в ответ.

– А что? – спросила Анья.

– Когда? – сосредоточенно спросил Йона. – Когда именно они играли Бартока?

– Тринадцатого ноября две тысячи девятого года.

– Точно?