Контракт стервы

Та-ак! Стоп. Это что за мысли?! Егерь – и помочь? Да он посмеялся бы надо мной, растоптал и пошел дальше. Говорили, что у него дома пол устелен шкурами лично им убитых животных, включая редкого медведя-губача. Как вообще можно убить кого-то с такой хорошенькой мордашкой, как у губача?!

Тре-е-нь!

– Кто на этот раз?

– Фонд разочарованных писателей.

– А-а… Отлично, давай.

Я как раз была не против на ком-то сорваться, хотя меньше всего на роль жертвы подходил любимый преподаватель. Если хотелось выпустить пар, я никогда не использовала людей, а садилась на байк и гнала по трассе до посинения.

Оказалось, препод звонил, чтобы извиниться и – снова напроситься на яхту, когда ту отремонтируют. Почувствовав, как немеют губы от необходимости отказать, я уткнулась лбом в стол и шумно втянула воздух. Это же был мой препод, хороший человек, хоть и со странными друзьями. И фонд у них странный, но человек-то талантливый.

Эх…

– Вы в своем уме, Виталий Иванович? Отец меня чуть не убил. Скажите спасибо, что страховка покрыла основную часть расходов на ремонт. – Закрыв ладонью трубку, я шепотом добавила: – Идите на АБВ.

– Что? Не расслышал.

– До свиданья.

Я бросила трубку и закрыла лицо ладонями. Ну и денек. А ведь это только начало. Привыкать к грубости я не хотела, потому что боялась того побочного эффекта, который сделал маму стервой навсегда. Лучше жить впроголодь, чем быть как мама.

Я позвонила брату, пригласив его на ужин, а после обеда, закончив дела, отправилась домой переодеться. В контракте уточнялось, что в свободное от работы время я должна одеваться вызывающе.

Колючий ветер бил в лицо, и казалось, что я лечу, расправив крылья, которые всю жизнь прижимала к бокам, боясь взмахнуть и нечаянно задеть кого-то. Горечь от того, что я не умела отделять «совершение добра» от «причинения добра», давила на сердце, но с каждым километром испарялась.

Мои губы снова обветрились. Зря не воспользовалась бальзамом. Но какая разница, я же не целоваться собиралась вечером. Нет, далеко не целоваться. Я планировала унизить своего лучшего друга.

За поворотом показалась аллея, ведущая к высоким воротам Тары.

Ах. Тара. Каждый раз, возвращаясь домой, я испытывала невероятный душевный подъем. Это место было светлым и большим, как отдельный мир, и даже присутствие Столетовых и Сатаны не портило атмосферу.

Я запарковала байк в гараже и направилась к конюшне.

– Привет, Фрэнки, я думал, ты о нас забыла, – поздоровался дядя Тим, который ухаживал за лошадьми уже пятнадцать лет.

И снова пришлось себя оборвать на вдохе, чтобы не извиниться, не объяснить ситуацию.

– Дел полно, – отмахнулась я и подошла к своему любимцу, Ацтеку, который лоснился даже в полусвете. Вороной начал перебивать копытами, учуяв мой аромат, и я улыбнулась. Ткнулась ему носом в нос и огладила его по лбу, где горела белая звезда. Ацтек был огромный, длинноногий, гордый. Красавец… Я скормила ему морковку и, не прощаясь, вышла во двор. Постояла минуту в трансе и медленно побрела к дому, с тяжелым сердцем думая о предстоящем ужине.

– Детка, это ты? – раздался голос мамы, и Зоя Уварова показалась из золотой гостиной в пеньюаре, с модным журналом в руках. – Я помогу тебе выбрать наряд в ресторан.

– Иди на АБВ, – ответила я и пожала плечами, когда мама резко вскинула брови. – У меня контракт, так что привыкай.

Мама рассмеялась.

– Ну как знаешь, только выбери что-нибудь покороче.

– Ценный совет, – хмыкнула я, поднимаясь по широкой лестнице с белыми резными перилами. – В смысле, плевала я на твои советы.

– Умничка, – ответила довольная мама.

В своей комнате я упала на кровать и посмотрела в потолок.

Да, страшно было стать стервой. Но черт, как же хотелось стать собой. И какая разница, если это причинит кому-то боль?

Большая разница. Можно ведь всех людей из своей жизни растерять.

Выбрав прямое короткое платье без рукавов, лоснившееся слоями золотистой бахромы от лифа вниз, я приложила одежку к себе и посмотрелась в зеркало. Слишком короткое, и спина открыта. Замёрзнуть можно в декабре-то. Но для дела сойдет. Я распустила волосы и уложила передние пряди, чтобы не лезли в глаза. Сапоги выбрала черные, замшевые, выше колен. Это ведь модно, так голливудские дивы ходят. Толстый слой бесцветного бальзама для губ, дымчатые тени для век, скулы подчеркнуть…

«Нищеброд, вот вы кто, поэтому и отпечатков на бокале не видите. У вас дома, наверное, только глиняные кружки, как в Средневековье», – сказала я своему отражению и сглотнула нервный смешок. Кто вообще так с людьми разговаривает? Придется потом извиниться перед каждым, кто пострадает в декабре от драконихи Франсуазы.

Вообще, если отнестись к заданиям с юмором, то будет легче. Даже забавно посмотреть на себя со стороны.

Вернувшись к своему обычному веселому настроению, я вызвала такси и уехала в центр Москвы, в модный ресторан «Дакота», который находился неподалеку от Красной площади. Брат добрался туда прямо из гимназии. Он учился в выпускном классе и собирался стать великим музыкантом, гитаристом, как Брайан Мей.