Контракт стервы

Зачем я пригласил ее в свою жизнь? Кто бы знал. Стоило услышать ее тихий стон, и забыл, кто она, кто я. Хотелось раздеть ее и почувствовать, как ее сердце бьется напротив моего. И смотреть ей в синие глаза при этом…

Крыша поехала, ей богу. Хоть я и эмоциональный с женщинами, но таких проблем с самоконтролем у меня раньше не было.

Теперь будут.

Кровь кипела в венах, и сквозь дым сигареты я наблюдал, как Фрэнки выходит из ресторана и садится в такси.

Инстинкт самосохранения кричал, что эту добычу лучше оставить в покое, иначе можно самому попасть в капкан, но азарт охотника – это как наркотик. Я давно не испытывал настолько сокрушающего стремления заполучить женщину. Вернее, настолько сильного не испытывал никогда, даже с Соней.

Меня ломало, выворачивало наизнанку. В эту самую минуту я хотел получить целиком и полностью не «Константу», а эту хитрую, но такую странную девушку. На день, на месяц – пока не надоест, пока не выгорит едкий удушливый костер там, где должно находиться холодное сердце.

Уваров сам толкнул дочь в эти грязные разборки, так почему бы не воспользоваться случаем? В конце концов, я не святой, чтобы отвергнуть столь ценное подношение, даже если оно сделано Сатаной.

Глава 7

Задание на среду, 2 декабря. Пойти на благотворительный прием «Дола» и со сцены сказать, что мероприятие скучное и призвано обобрать добрых людей, а собранные средства пропадут в карманах организаторов, как обычно. Выплеснуть на главного организатора – М.Е. – бокал красного вина прилюдно.

До вечернего приема оставалась еще уйма времени, и я с удовольствием поехала на учебу. Роберта увидеть не получилось: он ушел в школу очень рано, хотя обычно опаздывал. Связана ли его поспешность с присутствием Юли на вчерашнем ужине? Неизвестно. Но позвонить Боре и спросить, делилась ли с ним сестра наблюдениями, я не могла: извиниться перед другом не получится, и выйдет форменное издевательство, а не разговор.

А еще ночной сон о Максиме преследовал откровенными образами. Тоже издевательство. Поспать спокойно уже нельзя!

В растрепанных чувствах я приехала в универ, на проспект Вернадского, запарковав Афелия рядом со спортивной красной тачкой, которая принадлежала моей подруге Свете. Шлем и куртку я оставила в гардеробе, думая о своем и ни с кем не здороваясь.

Первым, кого я встретила, попав в «отсек» своего факультета, оказался Виталий Иванович, преподаватель, заведующий кафедрой и по совместительству тот самый поэт, глава фонда.

Я резко затормозила и скрылась в первой попавшейся комнате, едва не сбив с ног лаборантку. Я приложила палец ко рту, умоляя молчать. Добрая женщина осуждающе покачала головой, но не выдала.

Виталий Иванович звучным голосом поздоровался с коллегой в коридоре и прошел мимо. Уф-ф. Пронесло. Что ему сказать при встрече, я пока не решила.

– Зачет прогуляла? – с понимаем спросила лаборантка.

– Если бы… – вспомнив, что нельзя говорить «спасибо», я промямлила: – Холодрыга у вас тут. Бр-р! – Я передернула плечами и открыла в смартфоне фотку с расписанием зачетов, чтобы уточнить аудиторию.

Но сосредоточиться не получалось, потому что мысли возвращались к поцелую Максима. Совесть постепенно проникала в поры и начинала скручивать в узел. Да, я ненавидела Егеря всю жизнь… Но что я о нем знала? Ничего. Его образ был создан отцом и чужим мнением, составлен из обрывочных светских хроник. В этого «картонного» Максима Езерского я искренне верила, такая уж я была – доверчивая.

Но одно дело – ненавидеть «Дол», а другое – помогать отцу в рейдерском захвате… Зачем? Разве смогу я жить, продав и совесть, и достоинство за наследство? С другой стороны, я делала это не только для себя, но и для Роберта. И все равно. Как же трудно было преодолеть внутренние барьеры и притвориться кем-то другим, пускай даже на месяц.

– Фрэнки, привет. Ты в своем уме?!

Из раздумий меня вывел голос подруги, Светы Селивановой.

– Привет, Светик, я сегодня действительно не в себе, не обращай внимания. – Шмыгнув за стол, я бросила сумку рядом с собой.

В аудиторию вошла преподавательница, и пришлось снизить громкость до шепота.

– Тебе вчера звонила моя тетя Марина, по гранту. Из «Гуттенберга»!

– А-а, да-да. Я ей отказала, прос.. – Я прикусила язык на слове «прости». – Просто тема у нее не подходящая.

– Да какая разница?! Раньше тебя не волновали подобные мелочи. Это же моя тетя! Я ей сказала, что проблем не будет!

Со Светой я дружила еще с одиннадцатого класса. Чего только я ни покупала Свете за последние два года, каких только проектов ни одобрила, когда обращался за помощью ее отец, известный инженер-проектировщик.

– Слушай, Свет, передай тете, пускай обратится в мэрию. Может, тендер у них выиграет.

– Ты… предательница! Вот ты кто! Эгоистка и предательница!

Светка оскорбленно отвернулась, а преподавательница шикнула на нас, напомнив, что начинается промежуточный зачет.