Контракт стервы

В контракте подробно описывались права и обязанности. Фрэнки должна грубить всем, кто просит помощи, а именно — и дальше следовал список всех людей и организаций, кто заручен ее поддержкой. Фрэнки должна хамить в общественных местах, ругаться с родственниками и друзьями (список имен прилагается).

Каждый день целого месяца был расписан, чтобы не расслаблялась. Часто мелькала фамилия «Езерский», но вчитываться не было времени.

Более того (и этот пункт явно включила мама), к концу контракта Фрэнки должна потерять девственность. Но кандидатом не может быть мужчина из списка — и далее перечислено двести пятьдесят имен; папины враги, все как один. У параноиков за каждым углом по недругу.

Первым в списке, естественно, значился Максим Езерский. Еще бы! Отец не переживет, если Фрэнки станет «подстилкой» Егеря. Да она и сама скорее удавится, чем пойдет на такое.

Контракт стервы, казалось, прожигал ладони метафорическим ядом. Родительская забота во всей красе… Плакать хочется от умиления. А главное, Фрэнки не имеет права разглашать данные о существовании контракта и причинах своего поведения, ибо тогда эксперимент не имеет смысла, и она не только не исправится, но и понесет наказание.

В ночь с тридцать первого декабря на первое января будут подведены итоги, а Фрэнки по всем пунктам проверят на детекторе лжи, к которому Сталин прибегал часто и с удовольствием. Если Фрэнки справится, отец официально объявит ее своей правой рукой. Нет — управление семейной корпорацией перейдет к Максиму Езерскому.

Честно говоря, заставить Фрэнки подписать подобный контракт мог только отец при личной встрече — девушка не умела ему противостоять. Но если подняться и прямо сейчас, ни с кем не разговаривая, на волне стресса собрать чемодан и уйти в закат, то можно спастись… Но бросить на произвол судьбы корпорацию, которой посвятила годы, в которой мечтала работать до конца жизни, чтобы передать ее своим детям? Нет, Фрэнки не настолько безответственна. И не настолько бесхребетна. К тому же она, по сути, была матерью своему младшему брату и не имела права подвести заодно и его, перечеркнув его мечты. Ведь если брат узнает о контракте, то уйдет из дома, хлопнув дверью. Он не терпел, когда обижали его старшую сестру и был жутко принципиальным, даже радикальным. Если у Фрэнки характера не было, то у брата его оказалось в избытке, пеной через край. Подросток, что с него взять!

Господи, и папа готов отдать корпорацию своему врагу, но не детям…

— Мне же только восемнадцать, а вы толкаете меня на… это? — ее голос охрип, плечи поникли.

— Ты сама себя толкнула, когда родилась умственно отсталой. Все. Время сеанса вышло. Либо подпиши, либо убирайся. У меня перерыв.

Фрэнки проглотила клокочущий ком возмущения и медленно, обреченно поднялась.

— Хорошо, я подпишу, только с отцом переговорю. У меня возникли кое-какие вопросы.

— Фрэнки, милая, ты — ошибка Природы. Но я — ее венец. Так что разрешаю тебе задать Косте свои глупые вопросы. Завтра утром начинается срок контракта. До тех пор можешь делать что хочешь, хоть с моста прыгай.

— Спасибо, Иосиф Иларионович. Вы умеете поддержать.

— Это моя работа. Пошла вон.

Она взяла контракт и тихо вышла из кабинета. Домик Столетовых — двухэтажный, уютный. Мать Иосифа обитала на втором этаже. Обычно она при содействии сиделки «зависала» на форумах и ругалась в комментариях со всеми, кто ее раздражает. Да здравствует интернет! Ведь раньше эта вулканическая женщина выплескивала замашки властелина мира на бедных поселенцев поместья.

Поместье располагалось в Подмосковье и являлось гордостью семьи Уваровых уже в третьем поколении. Здесь держали конюшню с породистыми скакунами, за которыми Фрэнки любила ухаживать; на участке имелись лаборатории, пекарня и, конечно же, главный особняк. Дом в три этажа, огромный и светлый, очень похожий на семейное гнездо Скарлетт О’Хары из «Унесенных ветром». Родители даже называли поместье так же — «Тара».

Для Фрэнки «Тара» была частью души. Если бы отец шантажировал не «Константой», а «Тарой», то контракт стервы был бы уже подписан. Но отец не верит в силу сентиментального отношения к людям, а тем более местам. И слава богу.

…Первым делом девушка промаршировала в небольшой салон красоты, который мама обустроила для себя. Там ей сейчас делали педикюр; на лице Зои Уваровой — белая маска. И колечки огурца на глазах.

— Ты помогала составить этот в-возмутительный, в-вымогательский документ?! — напала Фрэнки на мать с порога.

— Не повышай голос, собьешь ауру.

— Мама! Кто еще, кроме тебя, мог додуматься включить немыслимо жестокий пункт о девственности?! Ты что, не понимаешь, какая беда нам всем грозит?! Отец передаст компанию этим… живодерам! Ты же знаешь, он так и поступит, нам на зло.

— Честно? Лучше они. Ты компанию раздаришь за день.

— Клевета! — Фрэнки плюхнулась в плетеное кресло с высокой полукруглой спинкой, еле сдерживая обиду.

— К тебе понабегут владельцы фондов и выпотрошат! Ты отдашь даже кирпичи, из которых сделан этот дом. Нет, солнышко… прости, но отец прав. Хватит. Ты должна наконец стать ответственной.