Контролируемая авария

– Да, конечно, – я неохотно пропустила сжимающего стаканчики с кофе Урмаса, и вдруг осознала, что в это самое мгновение разбушевавшаяся интуиция безуспешно пытается достучаться до моего затуманенного неразделенной любовью разума, а я намеренно игнорирую ее настойчивые старания. Второй пилот вел себя со мной вежливо, но безразлично, и по сути своей в этом не было равным счетом ничего странного, однако, я не переставала терзаться смутным предчувствием. В принципе, что здесь такого, ну сходил летчик сам за кофе, честь ему, как говорится, и хвала за то, что не стал отвлекать стюардесс, но почему у него тогда был вид застигнутого на месте преступления грабителя? Будто бы своим появлением я застала Урмаса врасплох, и он моментально ретировался во избежание разоблачения…

Урмас давно скрылся за дверью кабины, а я никак не могла заглушить истошно вопящую интуицию, надрывно предупреждающую меня о чем-то невыразимо жутком. Впервые за год, я поймала себя на мысли, что не хочу лететь с Урмасом одним рейсом, и это меня действительно испугало. Было в его глазах что-то такое, отчего у меня неприятно похолодело на душе и болезненно екнуло сердце. Несомненно, я всё также безраздельно обожала Урмаса, но сейчас мне отчетливо казалось, что заглянувший на кухню человек что-то тщательно скрывает, и, вопреки природному любопытству я ни капли не желала узнать бессознательно страшившую меня правду. Начиная с нашей утренней встречи в комнате брифингов, я не находила себе покоя, но после того, как мы с Урмасом пересеклись на кухне, я окончательно перестала понимать, что со мной происходит. Формально мне было абсолютно не к чему придраться, к примеру, я видела, что Урмас приходил явно не за алкоголем, а страшнее этого, в сущности, ничего и быть не могло. Я на всю жизнь запомнила один феерический эпизод, когда я лично приносила спиртное КВС, на моих глазах накатившего грамм двести джина прямо за штурвалом. Хотя и долетели мы нормально, и приземлились без проблем, все оставшиеся до посадки два часа я не могла пассажирам в глаза смотреть. По крайней мере, если бы я увидела, что Урмас навестил кухню с тайной целью разжиться выпивкой, то вопросы отпали бы сами собой, и я бы сразу поставила в известность Стеклова: дружба, что называется, дружбой, а служба службой, лучше уж сразу бомбу на борту взорвать, чем допустить пьяного пилота к управлению самолетом. Но все бутылки стояли нетронутыми, и элементарная проверка подтвердила, что второй пилот не взял с кухни ничего, кроме двух стаканчиков черного кофе. Я мысленно обругала себя за подобные подозрения в адрес любимого человека, фактически виновного лишь в том, что он не отвечает мне взаимностью и собирается жениться на другой девушке, обозвала себя чокнутой истеричкой, еще смеющей насмехаться на паникующими в любых ситуациях пассажирами, и после того, как меня немного опустило, снова вышла в салон. Если Урмас не ошибся, и мы вот-вот вырулим на ВПП, пора доставать комплект АСО и показывать неразумным пассажирам, как пользоваться кислородной маской и спасательным жилетом.

Пока мы с Урмасом беседовали за шторкой, на борту произошли изменения: к вящему неудовольствию Кати, явно раздосадованной внезапным появлением галдящей толпы, опоздавшие на рейс школьники благополучно успели подняться в самолет Краем уха, я услышала, что автобус с подростками застрял в пробке по пути в аэропорт, и лишь непредвиденная задержка рейса помогла им успеть на самолет. Тинейджеры топтались в проходе и массово отзванивалась родителям, в полный голос рассказывая тем о своих захватывающих приключениях, вследствие чего Катя никак не могла приступить к демонстрации АСО. Сопровождающий появление школьников шум-гам предсказуемо разбудил младенца, и тот так громко заорал благим матом, что у меня заложило уши задолго до взлета. Леди со шпилеобразной укладкой начала было возмущаться, а сидящий в соседнем кресле аэрофоб издал тяжелый вздох и, по всем признакам, уже приготовился принять мученическую смерть. Во всяком случае, во время демонстрации он взирал на меня с настолько обреченным выражением мертвенно бледного лица, будто я не способы спастись при аварии ему объясняла, а лично планировала устроить авиакатастрофу только ради того, чтобы злорадно понаблюдать, как обезумевший аэрофоб будет локтями расчищать себе дорогу к аварийному выходу, ничтоже сумняшеся отпихивая женщин и детей.