Контрольное вторжение

— Тут есть еще одно дело. — Готлиб смущенно посмотрел на носки своих ботинок. — Тебя домогается какая-то вздорная дама. Утверждает, что она твоя жена. Мне не очень верится…

— Тумана Сентябрь? Это не моя жена, — я решительно замотал головой. — Это его жена, — мой указательный палец уткнулся в мою в грудь.

— Понятно, а то я немного удивился, — пробурчал Борей. — Что ей передать?

— Передай ей… — На мгновение я задумался, мой взгляд уперся в контейнер со смертельной инфекцией. — Передай ей, что Светозар Ломакин умер.

— Зачем же так жестоко? — вопросительно прошипел Борей и обильно оросил мое лицо брызжущей слюной. — Ты всегда слишком легко относился к человеческим страданиям, Петр. Ты очень просто решаешь все проблемы.

— А ты? — спросил я, хладнокровно вытирая щеки пижамной манжетой.

Мой друг понурился.

— Знаешь, Васнецов, — печально сказал он. — Я ничего не буду ей говорить.

— Не говори. Я сам разберусь со всем, когда… В смысле, если вернусь. А если не вернусь, то ты присмотри за ней. Ну, чтобы все нормально было.

Борей посмотрел на часы.

— Пора.

Я встал. Мое облачение по-прежнему состояло лишь из больничной пижамы, на которую я не замедлил обратить внимание Готлиба. Он отмахнулся и сунул мне в руки тяжелый контейнер с инфекцией. Мы долго шли по пустым коридорам. Сквозь прозрачные стены я видел искусственный парк, раскинувшийся вокруг больницы.

«Почему деревья пластмассовые?» — спрашивал я.

«Потому что их нет», — отвечал мне сын Светозара, мальчик, отца которого я стер.

«Почему трава мертвая?» — интересовался я.

«Потому что весь этот мир — фальшивый», — отвечала Тумана, женщина, мужа которой я стер. Или всего лишь заставил исчезнуть? А если не играть словами, то просто убил. По-настоящему убил.

Миновав транспортный терминал, переполненный пахнущими краской новенькими вездеходами, мы влезли в обшарпанную телепортационную кабинку с выломанными дверцами и разбитым дисплеем. Похоже, что она досталась госпиталю в наследство от строителей, которые поленились возиться со списанием дорогостоящего оборудования. Лицо Готлиба на миг стало вдохновенно-сосредоточенным, он мысленно набрал код, и мы очутились на поверхности планеты. Как и водится на провинциальных внеземных космодромах, открытое пространство прикрывалось лишь тонкой завесой силового поля. Радужное мерцание, хорошо заметное на фоне ночного марсианского неба, не очень надежно защищало от жгучего космического излучения и стылого безвоздушного пространства. По технике безопасности при выходе на подобные площадки полагалось облачаться в скафандр, но у Человечества осталось слишком мало людей, чтобы следить еще и за соблюдением дурацких регламентов.

Корабль стоял на компактном стартовом столе метрах в двухстах от телепорта. Необычная обтекаемая конструкция будто сошла с рисунков мечтателей середины двадцатого века. В реальности таких аэродинамически прилизанных корпусов никогда не делали. Этот стал первым, который мне довелось увидеть. Я двинулся к кораблю, но Борей остановил меня и указал рукой на картонную коробку, которая дожидалась меня на космодромном бетоне. В коробке лежали штаны и куртка спортивного покроя. На самом дне, имитируя зодиакальный знак Рыб, расположились спортивные же туфли. Я сбросил с себя больничную одежду. Всю. Перед смертью полагается переодеваться в чистое. Странное, наверное, зрелище — голый человек под открытым марсианским небом.

— Надеюсь, свидимся, Светозар, — сказал Борей, дождавшись, когда я закончу. — Иди. Пилот ждет. Он знает, что делать. Удачи тебе.

Говорить рублеными фразами было не очень характерно для Борея. Обычно, даже в критической ситуации, он любил растечься мыслью по древу. Но сейчас, он так расчувствовался, что с трудом произносил и короткие предложения. Его лицо стало белым. Черные зрачки глаз отразили яркие марсианские звезды, и казалось, что я смотрю на бескрайнюю вселенную сквозь две большие дыры в его голове.

— До встречи. — Я развернулся и двинулся к стартовому комплексу.

Крошечный космический кораблик своей игрушечной компактностью напомнил мне двухместный подводный аппарат. Столь миниатюрные конструкции по определению не способны летать в космическом пространстве самостоятельно и могут попасть на космодром исключительно в виде груза или по ошибке. Пребывая в некотором недоумении, я поднялся по короткому трапу и, слегка согнувшись, вошел в тесную полость кабины. В кресле первого пилота сидел маленький человечек с раскосыми монголоидными глазами. Он улыбнулся и весело подмигнул мне. Я занял свободное место второго пилота. Контейнер пришлось водрузить себе на колени.

— Поехали? — спросил пилот с интонацией радушного робота-таксиста на маршруте Сестрорецк — Луноград-4.

— Поехали, — кивнул я. — Когда будем на месте, командир?

— Через полтора часа. — Пилот с яростным хрустом размял пальцы, словно собирался пилотировать джойстиком, а не телепатическими командами. — Это очень быстрая машина. Прототип. Существует в единственном экземпляре. — Он усмехнулся, увидев мое удивление. — В два счета покроем ноль-семь а.е.