Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Моя душа поистине взлетела в небо, когда явилась новость, но свалившаяся не с неба, а из управления контрразведки МГБ ПрикВО о моем назначении в его аппарат оперуполномоченным 2-го отдела, в коллектив, именуемый в служебной среде как «мозговой центр».

По слухам, доходившим до меня, такое решение принял лично начальник управления генерал-лейтенант И. Т. Салоимский по предложению заместителя начальника 2-го отдела подполковника Перова Г. Н., с которым, как ранее было отмечено, познакомился во время совместного отдыха в санатории «Моршино». Именно он, а почему-то не Кукеев, вышел с предложением о назначении меня на имевшуюся у него вакантную должность курируемого им направленца отдела контрразведки МГБ 2-го отдельного корпуса прорыва РГК, где начальником был Иван Семенович Ходченков. Не исключаю, что он и договорился с Перовым об этом назначении. Возможно, положительную роль в этом назначении сыграло и то, что, ознакомившись с моим личным делом, где все прошлые начальники меня только хвалили, начальник управления обратил внимание на отзыв за период учебы в Харькове, в котором отмечались способности к творческому анализу и обобщению, позволявшие аргументированно выступать в собеседованиях и подготовить на хорошем уровне лекцию по важнейшему вопросу агентурно-оперативной работы – контрразведывательному поиску.

Личная беседа с генерал-лейтенантом Салоимским, проходившая в присутствии Перова, осталась в памяти о нем, как о большом и проникновенном чекисте, искренне добром, душевном, общительном и предельно вежливом человеке, способном вести разговор в приподнятом настроении, с улыбками и быстро снять то напряжение, с которым перешагнул порог его большого кабинета и свободно, без всякой задней мысли, отвечать на все вопросы, в моих откровениях на которые прошла вся предыдущая жизнь с ее многими радостями, трудностями, отдельными неудачами и переживаниями.

В ходе беседы я так осмелел, что при появлении мнения о моем недостаточном еще опыте оперативной работы сразу же оспорил это и напомнил, как из-за недостижения требуемого двадцатилетнего возраста (ранее это подробно уже отмечалось), после окончания с отличием фронтовых курсов военной контрразведки в 1944 году был назначен не оперуполномоченным, а секретарём-шифровальщиком ОКР СМЕРШ 294 стрелковой дивизии и по разрешению начальника УКР СМЕРШ фронта Николая Андреевича Королёва весь период пребывания в этой должности участвовал в оперативной работе, фактически выборочно выполняя роль разработчика по наиболее важным делам оперучёта, находившимся в производстве оперработников, условно закрепленных за начальником отдела майором Виленским И. Р., получая от него доверие и поддержку в утверждении разрабатывавшихся мной по ним активных мероприятий и комбинаций, при осуществлении которых достигались положительные результаты по выявлению, документации и своевременному пересечению негативных процессов и готовящихся преступлений. А в заключение, чтобы исключить появление мнения, что я напрашиваюсь на предлагаемую должность, напомнил: удобно ли будет курировать орган, где руководителем недавно выдвинут подполковник Ходченков, бывший до этого моим начальником, которого уважаю как замечательного человека и своего учителя? На что генерал-лейтенант ответил: вот и хорошо, будете опять вместе работать и друг у друга учиться, чтобы лучше делать общее дело. В конечном итоге, 20 октября 1950 года состоялся приказ о моем назначении во 2-й отдел.