Контрреволюция и бунт (ЛП)

На карту поставлен «утвердительный характер» буржуазной культуры, благодаря которому искусство служит украшению и оправданию установленного порядка. Эстетическая форма реагирует на страдания изолированного буржуазного индивидуума, прославляя всеобщую человечность, на физические лишения, превознося красоту души, на внешнее рабство, возвышая ценность внутренней свободы.

Но в этом утверждении есть своя диалектика. Нет такого произведения искусства, которое не нарушало бы своей позитивной позиции «силой негатива», которое по самой своей структуре не вызывало бы слова, образы, музыку другой реальности, другого порядка, отталкиваемых существующей и все же живых в памяти и ожидании, живые в том, что происходит с мужчинами и женщинами, и в их восстании против этого. Там, где это напряжение между утверждением и отрицанием, между удовольствием и печалью, высшей и материальной культурой больше не преобладает, где работа больше не поддерживает диалектическое единство того, что есть, и того, что может (и должно) быть, искусство потеряло свою правду, потеряло себя. И именно в эстетической форме это напряжение и критические, отрицающие, трансцендирующие качества буржуазного искусства — его антибуржуазные качества. Вернуть и преобразовать их, спасти их от изгнания должно быть одной из задач культурной революции.

Эта иная, позитивная оценка эстетической формы, ее оправдание для радикального переустройства общества, по-видимому, вызвана новым этапом исторического процесса, в который помещена культурная революция: этапом усиленной дезинтеграции капиталистической системы и усиленной реакции против нее, а именно, контрреволюционная организация подавления. В той степени, в какой последнее преобладает над первым, в той степени оппозиция «смещается» в культурную и субкультурную сферу, чтобы найти там образы и тона, которые могут прорваться сквозь устоявшийся универсум дискурса и сохранить будущее.