Контрреволюция

27 февраля 2006 г. Брешта снова пригласили в Москву, на этот раз в штаб-квартиру ФСБ, где вместе с Чемезовым его встретил заместитель руководителя ФСБ Александр Бортников, директор департамента экономической безопасности МВД Сергей Мещеряков и один из сотрудников администрации президента. Улыбнувшись, Чемезов сказал Брешту: «Вот, здесь все собрались, чтобы тебе жаловаться некуда было ходить». Брешту объявили, что «пришло время» передать акции государству и что это должно быть сделано в течение двух недель[433]. Неожиданно для собравшихся Брешт не стал вступать в споры, хорошо понимая, насколько серьезна ситуация. Однако ему удалось вывернуться: немедленно согласившись на продажу акций, он предложил организовать встречу юристов для подготовки необходимых документов, а на следующий день рано утром улетел в Германию, куда уже уехали его жена и дети. Оттуда он позвонил Чемезову и заявил, что категорически отказывается прилетать в Москву, требуя проведения переговоров в Израиле или Германии.

В середине марта обсуждать условия сделки во Франкфурт прилетели представители «Росборонэкспорта», которые настаивали на практически бесплатной передаче акций. Брешт категорически возражал и требовал предоставления ему гарантий от последующих уголовных преследований. Переговоры шли нервно, со взаимными угрозами. Неожиданно Брешт сообщил о своем соглашении с «Ренессанс Капиталом» и заявил, что делегировал банку все права на обсуждение деталей сделки. Государство пыталось давить на Дженнингса – в помещении банка прошли обыски, – но тот не сдался: иски западных инвесторов в лондонском суде для него опаснее испорченных отношений с московскими чиновниками. В конце концов «Рособоронэкспорт» согласился на выкуп акций по рыночной цене. Защищая себя, Брешт добился принятия специального соглашения между советом директоров ВСМПО, «Рособоронэкспортом» и Вексельбергом, которое освобождало его от ответственности за любые действия, совершенные во время работы в компании. Сразу после этого 1 сентября 2006 г. сделка по продаже акций была закрыта.

Владислав Тетюхин не стал проявлять такого упорства и, сказав «считаю, что это пойдет на благо корпорации»[434], согласился продать свои акции «Рособоронэкспорту» примерно за четверть их стоимости, оговорив в соглашении сохранение за собой должности директора предприятия. Через два года совет директоров ВСМПО разорвал контракт с ним.

В апреле 2012 г. «Ростех» (возникший на основе «Рособоронэкспорта» и поглотивший его) осуществил сделку, которая может показаться странной наблюдателю, не очень хорошо знакомому с особенностями российского крони-капитализма: госкорпорация продала 45,4 % акций ВСМПО (оставив себе 25 % акций) группе менеджеров среднего звена, хотя всего за несколько месяцев до этого Сергей Чемезов заявлял, что «Ростех» не намерен расставаться с акциями ВСМПО. К этому времени компания заключила долгосрочные контракты с основными авиастроительными корпорациями мира: Boeing получал от компании более трети всего титана, Airbus – около 60 %, Embraer – все 100 %. Эти контракты до сих пор приносят акционерам хорошую прибыль.

Вячеслав Брешт какое-то время пытался получить гарантии личной безопасности от «Рособоронэкспорта», но Чемезов, обидевшись на его упорство в переговорах, отказался от общения с ним. Не получив искомого, Брешт с 2006 г. воздерживается от приезда в Россию, не забывая пословицу «От сумы и от тюрьмы не зарекайся».

Владислав Тетюхин, потеряв должность директора ВСМПО, переключился на новый проект: он построил медицинский центр в Нижнем Тагиле, в который вложил все полученные от продажи акций деньги.

Просто возвращаем то, что было приватизировано

Советская экономика не была ориентирована на нужды населения. Основной задачей являлось поддержание и наращивание военной мощи в рамках глобального противостояния с США. Советские граждане привыкли жить в условиях постоянного дефицита – не хватало всего: от одежды и обуви до мебели и квартир. Население СССР в 1990 г. составляло 290 млн человек, а США – 250 млн. При этом ежегодное производство легковых автомобилей в Советском Союзе в 1985–1990 гг. составляло 1,2–1,3 млн, а в США – 6–8 млн, то есть в шесть раз больше на каждого жителя страны.