Контрреволюция

После распада СССР необходимость урегулирования федеративных отношений в России стала очевидной. 31 марта 1992 г. в Москве был подписан Федеративный договор, который зафиксировал разделение полномочий между Федерацией и регионами[109]. Принятая в декабре 1993 г. новая Конституция России закрепила конституционный характер федерации: в ней содержалась отдельная глава о федеративном устройстве страны. Но в отличие, например, от Конституции США, которая перечисляет все полномочия федеральных властей, отдавая все остальные на уровень штатов, российская Конституция содержала весьма спорную конструкцию, в которой, помимо компетенции федерального центра, содержалось перечисление сфер совместного ведения центра и регионов. И только те вопросы, которые не входили в эти два перечня, были в полном ведении регионов. Конституция России, помимо этого, ничего не говорит о компетенциях местного самоуправления, кроме упоминания о том, что им остаются все полномочия, за исключением отнесенных к ведению федерального центра, регионов или их совместному ведению.

Сдержки и противовесы

Понятно, что переход от унитарного государства к федеративному не мог случиться одномоментно. Выстраивание отношений между центром и регионами в России шло зачастую методом проб и ошибок. Гигантский масштаб многосторонних преобразований при переходе от унитарного государства с тоталитарной идеологией и плановой экономикой к федерации, построенной на республиканских и демократических принципах, с рыночной экономикой требовал колоссальных усилий и мгновенного поиска решений при возникновении порою весьма острых проблем.

Центром выстраивания отношений внутри федеративного государства постепенно стала верхняя палата российского парламента (Совет Федерации) которая формировалась из представителей регионов. После принятия в конце 1995 г. соответствующего закона в Совет Федерации стали входить руководители регионов и региональных законодательных собраний. Интересы Совета Федерации зачастую не совпадали с интересами нижней палаты парламента, или исполнительной власти, что привело к возникновению работающих противовесов. Различные взгляды Совета Федерации и Государственной думы на принимаемые законы часто приводили к созданию согласительных комиссий на различных этапах законодательного процесса. Совет Федерации неоднократно голосовал против принятия законопроектов, поддержанных нижней палатой, или, напротив, объединял свои усилия с ней для преодоления президентских вето на те или иные законопроекты[110]. И то и другое воспринималось как нормальная составная часть политической жизни, хотя порою вокруг «конфликтных» законов разворачивалась нешуточная борьба.

От Советского Союза Российская Федерация не унаследовала сколь-либо значимый объем законодательства, что требовало создания нового правового пространства. Принятие новых законов шло как на уровне Федерации, так и на региональном уровне. А поскольку Конституцией многие вопросы были отнесены к совместному ведению, то все чаще и чаще стали возникать ситуации, при которых Федерация и регионы принимали свое законодательство по одной теме, но при этом каждый пытался перетащить одеяло на себя. В итоге появлялись многочисленные законодательные нормы, которые противоречили друг другу, что не могло быть нормальным. Хотя Конституция России четко фиксировала, что в случае противоречий между законами, принятыми разными уровнями законодательной власти, действует тот, что принят на более высоком уровне, добиться на практике реализации этой нормы было совсем непросто. В условиях постоянного бюджетного кризиса федеральный бюджет не всегда был способен вовремя выполнять свои обязательства по финансированию правоохранительных органов и судебной системы, чем пользовались региональные власти, «покупая» за счет своих бюджетов лояльность прокуроров и судей.

Главная угроза