«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

– Конец, года, а мне надо сдавать дипломный проект – сочиненную симфонию…

– Что ты паришься, – советует друг, – возьми симфонию профессора, перепиши её задом наперед и сдай!

– Пробовал, – отвечает студент, – Прокофьев получается…

Можно было бы сказать, что Маркс переписал Гегеля задом наперед. Но и это было бы не так. Где-то он действительно взял куски и перевернул, где-то просто упростил и вульгаризировал, где-то выкинул из гегелевских симфоний целые части, а другие сыграл на губной гармошке вместо скрипки… Даже далекий от музыки человек на слух понимает, что музыка Баха и Бетховена бесконечно различна, так же различна музыка Вагнера и, например, Шостаковича. Вот так же, как вершины, стоят в философии Лейбниц и Кант, Гегель, Ницше, Хайдеггер… Маркса среди этих вершин нет, он «вариация на тему гегельянства». Это, кстати, прекрасно понимали в позднем советском марксизме, но публично говорить это было, конечно, нельзя… Джакомо Казанова сказал однажды: «Бойтесь человека, который прочитал одну книгу». Это в полной мере относится к тем поклонникам марксизма, которые, кроме Маркса, ничего не читали. Зачем? Ведь Маркс же «всё объяснил». Все остальные – либо говорят иное, а значит, не заслуживают того, чтоб их читать, либо говорят то же самое, а значит, зачем они, если есть Маркс? Так же считал в отношении корана Амра ибн аль-Ас, сжигая Александрийскую библиотеку.

Маркс, по примеру своего отца-юриста, поступил в Боннский университет изучать юриспруденцию, затем переехал в Берлин, где изучал наряду с правом и философию. Там, по его признанию, он был пленен «причудливой дикой мелодией» философии Гегеля. Закончив университет экстерном, Маркс диссертацию писал уже по философии, защитив её, однако, в Йенском университете. Несмотря на то, что диссертация формально посвящена Демокриту и Эпикуру, основная её мысль вовсе не об античных авторах. Схоластическое преподавание любит всё классифицировать, вот и в данном случае, разные философы из разных эпох, объединялись в университетских курсах как «атомисты» только на основании того, что и тот и другой используют понятие «атома». По этой же причине о них взялся писать и Маркс, но жёстко противопоставил друг другу. При этом, Демокрит был поставлен в параллель современному механистическому материализму, а Эпикур, с его теорией клинамена (спонтанного отклонения атома) был, скорее, сторонником свободы и революционером. Большие отрывки в диссертации посвящены Гегелю и анализу его глобальной, описывающей всё, системы. А так же современной ситуации, при которой из этой системы нельзя выбраться. Берешь ли ты мир, и воюешь против теории, берешь ли ты теорию и воюешь против мира, ты всё равно в системе, потому что мир – это мир этой теории, а теория – это теория этого мира. Выпрыгнуть можно только через спонтанное отклонение, по сути, через революцию, некое иррациональное действие. Эта голая (!) иррациональная революционность, на манер логики «человека из подполья» Достоевского («свету провалиться, а мне чай пить!»), привела Маркса в круги диссидентов-младогегельянцев, а после того, как он стал издавать и либеральную газету, к собственному диссидентству и эмиграции. Судьба же диссидентов с континента, как правило, заканчивается в Лондоне, который заинтересован в том, чтоб разрушать континент. Так же у Маркса появился спонсор и друг – английский (!!!) предприниматель немецкого происхождения – Энгельс.

В течение нескольких лет Маркс пытался отделаться от влияния Гегеля, отчаянно критикуя его с позиций материализма Фейербаха. В свою очередь, самого Фейербаха он критиковал с опорой на Гегеля. Так зарождалось то, что позже получило название «диалектического материализма». Гегель не устраивает Маркса идеализмом. Идеалы суть отчужденные качества живой жизни. Идеализм и религия – лишь ложное сознание. Однако ложное, точнее его возникновение, может быть объяснено только противоречиями в самой живой жизни, а это трактует политэкономия. Собственно, философские работы Маркса заканчиваются, как и попытки разобраться с Гегелем. Экономические же отношения имеют свою историю и иерархию. А вот при их изучении и объяснении уже используется гегелевский аппарат.

Для объяснения того, какое место Маркс занимает по отношению к Гегелю, мы сделаем небольшой экскурс в его философию истории.