Конца света не будет. Почему экологический алармизм причиняет нам вред

Когда мы с сотрудниками встречаемся, эти образы высокоэнергетического, процветающего мира с благоухающей дикой природой формируют наше мышление. Они представляют нашу приверженность целям, человеческим и естественным, рациональным и моральным, физическим и духовным. Мы считаем, что исследования должны служить какой-то высшей ценности. Наша цель – любовь к человечеству и к природе. К тому времени, как мы закончили ремонт офиса, я понял, что мы создали своего рода святилище для видения, которое можно справедливо назвать духовным. Природа и процветание для всех – наша высшая моральная цель. «Экологический прогресс» – наш проект бессмертия.

В 2015 году, через несколько дней после того, как Бернадетт показала мне, где бабуины съели ее сладкий картофель, мы с Хелен увидели находящихся под угрозой исчезновения горных горилл. Вблизи и собственными глазами. Мы остановились на курорте Мероде в парке Вирунга. В центре зоны боевых действий мы ели вкусную еду и спали в тропическом лесу в окружении обезьян-колобусов и шимпанзе. Это был Эдем в самом сердце апокалипсиса.

Чтобы мы увидели горилл, вооруженные автоматами смотрители парка Вирунга везли нас на джипе, после чего мы шли пешком через пастбища для скота, которые когда-то служили средой обитания приматам. Мы встречали общины фермеров, которые выходили из своих домов, махали нам и улыбались. Мы немного прогулялись по примыкающим к границам парка скотоводческим ранчо, как напоминание о сдерживаемом спросе на землю и давлении растущего населения. Запах горилл мы учуяли прежде, чем увидели их. Они пахнут очень необычно, это острая смесь резкого запаха тела, мускусных духов и скунса. Мы таращились на них, а они – на нас. Мы ахнули, впервые в жизни увидев самца с серебристой спиной. Он неодобрительно хмыкнул, услышав, как щелкнул замок его вольера. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Гид жестом велел нам отойти. Час, который мы провели с гориллами, пролетел незаметно.

Мы с Хелен сразу решили увидеться с ними снова, что и сделали в Уганде неделю спустя. Как и в Конго, нам, чтобы добраться до горилл, снова пришлось пройти через череду поселений бедных фермеров, прижавшихся к границе парка и изо всех сил пытающихся справиться с животными, поедающими их урожай. Первая же увиденная нами горилла пересекла невидимую границу парка и поедала плоды с дерева на земле фермера. Вторая, роскошная серебристая особь, оказалась гораздо более терпимой к звукам наших камер, охам и ахам нашей группы, чем горилла в Конго. Наконец судьба одарила нас зрелищем детеныша гориллы. Его мать лежала в полутора метрах от меня. Она улыбнулась нам, когда ее ребенок играл рядом с ней. У меня создалось впечатление, что мы – два представителя одного сообщества приматов. Ученые предостерегают от антропоморфизации животных, но невозможно не видеть в гориллах родственников, особенно когда они вам улыбаются.

Люди, которые видят горилл в дикой природе, испытывают благоговейный трепет и изумление, и радость, и страх одновременно. «Это удивительное и устрашающее творение природы ходит прямо, как человек», – написал один капитан, когда в 1774 году он и его люди наткнулись на горилл на африканском побережье. После этого он много раз рассказывал эту историю все с теми же эмоциями и волнением[1231]. Ученые уже давно говорят о том, что именно личный интерес должен подтолкнуть людей к тому, чтобы заботиться об исчезающих видах, таких как горная горилла. Но если горные гориллы когда-нибудь все-таки вымрут, человечество станет беднее в духовном, а не материальном плане.

К счастью, никто не спасает горных горилл, желтоглазых пингвинов и морских черепах из убеждения, что от этого зависит человеческая цивилизация. Мы сохраняем их по более простой причине: мы их любим[1232].

Эпилог

Мало что позволяет человеку почувствовать себя более бессмертным, чем спасение жизни атомной станции. Возможно, потому, что саму ядерную энергию можно считать бессмертной. Не исключено, что через тысячу лет люди будущего все еще будут производить ядерную энергию в тех же местах, где делают это сегодня. Сегодняшние атомные станции могут легко проработать 80 лет и даже 100, если находятся в хорошем состоянии и если им при необходимости заменяют нужные детали. Подобно пишущим машинкам Сезара Маркетти, каждое последующее предприятие будет лучше, пока мы не достигнем пика и не начнем процесс заново.

Итак, с 2016 по 2020 годы я работал с экологами-гуманистами по всему миру, спасающими атомные электростанции. Наши усилия не были напрасными. Всего несколько лет назад ядерная энергия считалась необязательной, а сегодня все больше людей убеждаются в том, что нам без нее не обойтись, если мы хотим решить проблемы изменения климата.