Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв.

При этом в предшествующий период – во второй четверти XV в. в Московском княжестве идет война между наследниками Дмитрия Донского – его внуком Василием II и удельными князьями Галицкими – Юрием Звенигородским и его сыновьями – Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Конфликт в московском княжеском доме, продолжавшийся более двадцати пяти лет, существенно ослабил общерусский авторитет московского правителя. В результате ослабления Москвы претензии на верховную власть в Северо-Восточной Руси вновь выдвигаются в Твери.[191] Так в «Похвальном слове» тверскому князю Борису Александровичу, написанном около 1453 г.[192], помимо традиционных для древнерусских книжников идей о божественном происхождении княжеской власти и преемственности с правителями эпохи Древней Руси («И иже по благодати божии и данного богомъ на утвержение Тверской земли и на крепость человеческому роду да въсхвалимъ и почтем благороднаго и благовернаго и иже от чрева матерня богомъ обетованного (князя Бориса Александровича. – В.Т.) <…> …и такова государя являет богъ и иже от Владимера, добре да ублажим богомъ преблагославеннаго»[193]), в данном произведении не раз встречается идея о царском достоинстве тверского князя: «…слыша велиции рустии князи и велможи премудрость и крепость великаго князя Бориса Александровича, в богомъ обетованной той земли царствующа <…> И сий же самодержавный государь, великий князь Борис Александровичь… а самъ же царскымъ венцемъ увязеся (выделено мной. – В.Т.)»[194]. Я.С. Лурье отмечает, что в данном произведении присутствует также идея о том, что тверской князь достоин не только тверского престола, но и престола всея Руси[195], т. е. великого княжения Владимирского. При этом идея царской власти Бориса Александровича не связана с размышлениями о духовном падении Византии, в то время как царские полномочия объясняются в первую очередь внутренней прочностью и международным авторитетом тверского князя, а не его родственными связями с византийскими правителями или же чистотой русского православия[196].

Однако уже к 50-м годам XV в., после завершения борьбы за московский престол и окончательной победы Василия II, Москва возвращает себе статус главного города в русских землях, в то время как статус правителя Московской Руси существенно возрастает после двух событий, а именно – неприятия Василием II Флорентийской унии 1439 г. и падения Константинополя в 1453 г. Эти события явились, по мнению некоторых исследователей, отправной точкой развития последовательной концепции «русского царства», которая во многом основывалась именно на византийской модели восприятия верховной власти[197].

При этом московские книжники далеко не сразу дали свою оценку произошедшим событиям. По мнению Я.С. Лурье, нет оснований полагать, что в середине XV в. отрицательная оценка Флорентийской унии и вытекающие из этого политические идеи проникли в московское летописание[198]. Это произошло несколько позднее и связано с двумя произведениями, а именно с «Повестью о Флорентийском соборе» Симеона Суздальца и «Словом избранном от святых писаний еже на латыню».

В первом памятнике, созданном, по предположению Л.В. Черепнина, во второй половине 1440-х гг. иеромонахом Симеоном, сопровождавшим митрополита Исидора на Ферраро-Флорентийском соборе 1437–1439 гг.[199], подчеркнута роль великого князя Василия Васильевича, который уподобляется не только крестителю Руси Владимиру I, что, как показано выше, было вполне традиционно для московских книжников, но и византийскому императору Константину[200]. Переработанная московскими книжниками повесть Симеона Суздальского составляет первую часть произведения «Слово избрано от святых писаний иже на латыню»[201] созданного в 1461–1462 гг., которое по одной версии приписывается тому же Симеону Суздальскому, по другой – известнейшему книжнику Пахомию Сербу. Текст «Слова» помещен под 1437–1439 гг. в Софийской II, Воскресенской, Симеоновской и Никоновской летописях, а также в московских летописных сводах 1479 г. и конца XV в.[202]

В данном произведении великий князь Василий Васильевич предстает в качестве защитника истинного православия: «и тако благочестия делатель благовенчанный царь Василеи духом божественны распаляемъ, взревновавъ по Бозе и по святом законе благовериа… и оутверждая святоую си церковь непоколебимоу»[203]. Именно московскому князю, согласно данному произведению, принадлежит инициатива созыва поместного собора епископов для избрания митрополита: «и не мози зрети святыа церкви безъ оутца <…> сбирае к себе соборъ и съзываетъ архиепископы и епископы земель свои…»[204].