Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль

Тот факт, что о такой ориентации можно говорить без всяких натяжек и преувеличений, подтверждает оценка Гуссерлем вклада Марбургской школы в философию и историю философии. В письме к Наторпу от 18 июня 1917 года Гуссерль писал: «…В последнем поколении только марбургская школа настолько чисто и всесторонне сформулировала собственные философские мотивы развития, что это позволило ей определить перспективу, исходя из которой можно было в высоком стиле осветить историю философии»[58]. По убеждению Гуссерля, философия – это особая наука, «..которая… с критики познания начинается и которая со всем, что она обычно есть, в критике познания коренится…»[59]. Позиция и искания Гуссерля, выраженные им в первом томе «Логических исследований» были очень близки трансцендентально-психологическим исканиям Наторпа в поздний период.

Близкими они оказались и другому неокантианцу – Эрнсту Кассиреру. Возможно, феноменология Гуссерля повлияла в какой-то мере на его взгляды в 1920-х годы, хотя нельзя исключать и взаимного влияния, особенно в 1930-е годы. В письмах к Наторпу Гуссерль высоко оценивает вклад Кассирера в философию и его самого как философа[60]. В 1925 г. во втором томе «Философии символических форм» Кассирер в примечании указывает «одну из фундаментальных заслуг феноменологии Гуссерля»: «она вернула остроту зрения при восприятии разнообразия духовных «структурных форм» и указала для их анализа новый путь, отличный по постановке вопроса и методологии от психологического». «В том пути, что пройден самим Гуссерлем от «Логических исследований» до «Идей чистой феноменологии», – писал Кассирер, – всё более ясно проявляется тот факт, что задача феноменологии, как он её понимает – не исчерпывается анализом познания, а должна включать изучение структур совершенно различных предметных областей в строгом соответствии с тем, что они «означают» и без учёта «действительности» их предмета. Подобное исследование должно бы включить в свой круг и мифологический «мир»…»[61]. Кассирер сетует на то, что ни специалисты по мифам, ни феноменологи до сих пор не использовали потенциал феноменологии для исследований мифического сознания[62].

В 1929 г. в третьем томе своего труда под названием «Феноменология познания»[63] Кассирер уже неоднократно ссылается на второй том «Логических исследований» Гуссерля и его «Идеи к чистой феноменологии…», цитирует их фрагменты для подтверждения, подкрепления и иллюстрации собственных воззрений. Отметим, что Гуссерль состоял в переписке также и с Э. Кассирером. В письме Кассиреру от 11 марта 1937 года он считает необходимым подчеркнуть: «Кризис европейских наук…» не знаменует отход от его, т. е. Гуссерля, прежних взглядов, близких неокантианскому научному методологизму, – это лишь «трансцендентализм нового вида»[64]. Как это расценивать? Мы не думаем, что Гуссерль не ведал, что творил, и тем более не допускаем, чтобы он пытался ввести коллегу в заблуждение. Вместе с тем нельзя не заметить, что в «Кризисе…» происходит поворот к историчности и культурологичности в трактовке проблематики «жизненного мира». Как же так получилось?

Эрнст Вольфганг Орт находит в философских взглядах «позднего» Кассирера и «позднего» Гуссерля много общего, причём это общее оказывается как раз существенным и центральным, ибо основывается на идее трансцендентализма. Орт верно подмечает, что с самого начала в трансцендентальной философии Нового времени наблюдается «странная двойственная мотивация». С одной стороны, предпосылкой трансцендентальной философии является решительная тематизация человека, т. е. человеческой субъективности. Она делает ставку, выражаясь словами Дильтея, на «принцип феноменальности», т. е. на то, что всё наше знание о мире есть знание в человеческом сознании и что это сознание, в свою очередь, – единственное, в чём человек с полной очевидностью и аутентичностью может удостовериться. В «Идеях I» Гуссерль называет это «отличным положением вещей». Для Кассирера очевидная самоданность сознания не нуждается в каком-либо каузальном анализе и не может быть ему подвергнута, ибо сама лежит в основании всякого каузального анализа.