Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля

— Порнографическое — ответил Мигель и подмигнул мне. — Порнографию советуют смотреть для полового возбуждения. Вот сейчас у нас как раз такой момент. Смотри внимательно. Мне кажется, что ты страшно возбудишься.

И вдруг на экране пошли первые кадры…

Я смогла смотреть только первые минуты, потом закрыла лицо руками. Потому что вся кассета была посвящена нам с Мигелем. Все, что происходило между нами в этой комнате было записано на пленку. Цветную, и со звуком. Все мои стоны, крики, мольбы, и просьбы о том, чтобы мужчина меня взял…

Я не смотрела, только слышала свои стоны и все остальное… Я слишком хорошо знала, что было там, на кассете.

— Зачем? — сказала я, когда кассета закончилась. — Что вы от меня хотите?

Мигель засмеялся и сказал:

— А как ты думаешь, детка?

Я молчала и ничего не понимала. Как ни привыкла я за последнее время к неожиданностям, все же я не могла еще пережить всего того, что случилось в тот вечер. Голова моя совсем не работала.

Я хотела сесть поудобнее, пошевелилась, но боль в заднем проходе заставила меня вскрикнуть и сморщиться. Мужчины засмеялись.

— Теперь пусть Санчес «обрабатывает» тебя каждый день, — сказал Мигель покровительственно. — У него это лучше получается, чем у меня. А тебе предстоит ко многому приучиться. Многое постичь.

— Что постичь? — спросила я с ужасом. — К чему приучиться?

— Научиться выносливости, — пояснил Мигель. — Видишь, ты еще непривычна к таким мужчинам, как Санчес. Он приучит тебя перед тем как продать в публичный дом где-нибудь в Алжире. Или в Марокко.

— Нет! — закричала я.

— За тебя можно выручить неплохие деньги, — сказал спокойно Мигель. — Так что стоит подумать.

Он издевался надо мной. Я это чувствовала, но ощущала свою беспомощность.

— Что вам надо от меня? — закричала я. — Мой муж спасет меня от вас… — Я хотела еще что-то добавить, но тут Мигель прервал меня.

— Твой муж, — сказал он спокойно. — Вот давай поговорим о твоем муже. Синьор Симон Роман в отъезде сейчас, и самое время о нем поговорить.

Мигель закурил свою обычную толстую черную сигару и продолжал:

— Как ты полагаешь, Эстелла, твоему мужу понравится фильм, который ты только что смотрела? Как ты считаешь, этот порнофильм его достаточно возбудит?

Я молчала и слушала, что он скажет еще. Я уже понимала, что за всем этим что-то последует. Моего ума хватило, чтобы понять, что все обернулось не просто любовной историей про коварного сластолюбивого любовника… Нет, тут было что-то еще, чего я пока не понимала…

— Что сделает синьор Роман, когда увидит этот фильм? — настаивал на моем ответе Мигель.

— Не знаю, — сказала я растерянно. — Убьет меня, наверное. Ну, разведется во всяком случае. Не знаю.

— А что сделают все ваши знакомые и друзья, все твои родственники, если и они посмотрят этот фильм?

Я промолчала. Слишком хорошо известно, что может быть в таком случае. Я стану изгоем общества. Никогда в жизни со мной больше не поздоровается ни один человек.

Я подумала некоторое время и сказала об этом Мигелю.

— Но что тебе до этого? — спросила я наконец. — Зачем тебе делать меня несчастной и ломать мою жизнь? Ведь я не сделала тебе ничего дурного.

— Да, это правда, — согласился Мигель. — Но все дело не в тебе, а в твоем муже.

— А он что сделал тебе плохого?

— Мне? — переспросил Мигель. — Меня он даже не видел никогда. Нет, просто я хотел бы сказать тебе кое-что, что ты и сама знаешь… В случае огласки твоей тайной жизни изгоем станешь не только ты, но и твой муж синьор Роман.

Мигель развалился на подушках, сладко затянулся сигарой, потом выдохнул дым, пустив его колечками к потолку, и продолжил свои рассуждения:

— Как ты считаешь, Эстелла… Военное ведомство станет держать инженером человека, чья жена занимается такими делами? О нет, я не имею в виду тех, кто делает тайно разные вещи… Тайно можно делать все. Но в твоем-то случае имеется видеопленка… Понравится ли военно-морскому министерству скандал с инженером и его похотливой женой-проституткой? И долго ли может проработать на своем месте такой инженер?

— Чего ты хочешь от Симона? — спросила я наконец. Ситуация вырисовывалась, и я начала понимать ее в общих чертах.

— Я хочу, чтобы ты принесла для начала мне все бумаги, которые найдешь у вас дома в сейфе, — сказал Мигель. — Твой муж работает на интересной работе, и нас она тоже интересует. Мы сфотографируем эти бумаги, и ты отнесешь их на место. Он ничего не заметит.

— А потом? — спросила я. — Что я должна буду сделать потом? Потому что ты сказал про это «для начала»…

— Потом мы посмотрим, — ответил Мигель. — Может быть, этого будет достаточно, и на этом твоя роль будет сыграна. Там будет видно.

— Но где у меня гарантия того, что на этом ты остановишься? — спросила я. — Ведь кассета останется у тебя, и даже если ты мне ее отдашь, я не смогу быть уверена, что ты не сохранил сколько угодно копий. И они не всплывут в любой час, когда тебе будет это угодно.

Сейчас удивляюсь даже, как это я могла так связано рассуждать в тот вечер после всех потрясений…

Мигель засмеялся и погладил меня по растрепанной голове: