Концерт для флейты с баяном (СИ)

КОНЦЕРТ ДЛЯ ФЛЕЙТЫ С БАЯНОМ

«Жизнь не перестаёт быть забавной, когда люди умирают, так же, как она не перестаёт быть серьезной, когда люди смеются». Бернард Шоу

Когда Алексей представлял себе свои последние минуты, ему казалось, что с высоты он увидит мир как огромную мозаику с переливами сверкающих подвижных цветных осколков, потоками света, обтекающими сероватые глыбы, и мрачным небом над этим китчевым полотном. Но реальность и разочаровала, и захватила дух новизной. Неожиданным шармом. Заставила замереть и осмыслить.

Ветер ударил в легкие, вынудил их захлебнуться на мгновение, сбиться не успевшим развернуться парусом. Спружинил под ногами гулкий металл и распрямился с неуместно громким хлопком, подобным звуку выстрела. Еще одна фальшивка – звук без выстрела. Наклон не пугал, а словно подталкивал к кромке. Обманывал иллюзорной безопасностью градусов. На самом краю крыши Алексей замер у смятых прутьев ограждения. Нарушенный железный орнамент как-то жалобно торчал из тусклого покрытия, беспомощно растопырив сплющенные изломы.

Вокруг были только крыши. Это был мир крыш. И правили им крыши. Тускло отсвечивающие на закатном солнце желтизной, полосатыми скатами. Прорезанные битыми окошками. Прорастающие неуклюжими кирпичными ростками труб и псевдобашенками, увенчанными в свою очередь собственными крошечными крышами. Утыканные нелепыми остовами антенн и неуместными «тарелками». Стекающие одна на другую. Резко обрывающиеся, чтобы продолжиться намного ниже. Слепленные друг с другом в замысловатом рисунке. Разлучённые легко угадывающейся рекой оживлённого проспекта впереди и глянцевым полотном канала слева. Подсвеченные снизу. Затенённые более высокими крышами. Интегральные и частичные, дочерние половинки. Изогнутые и прицельно прямые. Завораживающие.

Серый вечер смешивался с густым сиропом электрического света. Вызревал закат. Сталь воды мерцала, лениво кокетничая. Людской поток отсюда едва заметен. Люди почти перестали быть. Уединение под небом. Над миром. От мира. И казалось, что если сейчас прыгнуть, то не упадешь, а полетишь. Будешь медленно планировать между крышами, долго не покидая границ их мира. Как сухой лист на ветру.

- Hey, Lillebror!1 - вдруг прошептал совсем рядом незнакомый голос. Голос был мужским, на редкость приятным, глубоким, с легкой, шершаво ласкающей слух хрипотцой. Но в этом месте, в такую минуту казался зловещим и потусторонним, как голос древнего вампира. Алексей подпрыгнул и чьи-то сильные руки поймали его, жестко прижали к мощному торсу и потянули назад. Показалось, что одна из огромных теней соскользнула с крыши и напала на него со спины.

- А?! Что?!

- Wer mit Ungeheuern k"ampft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein2, - сварливо пробурчал незнакомец, усаживаясь у разрисованной стены башенки с выходом на крышу и устраивая ошарашенного Алексея между своих ног.

Крепкий захват так и не разжался, а разница в силе и комплекции была велика, и явно в пользу захватчика. Тот действительно был огромен. Или так только казалось. Крупные сильные руки легко обхватывали Алексея, словно игрушку. Ноги по обеим сторонам от парня казались монументальными. Пах ночной монстр крепким табаком и пивом. К этим запахам примешивались ещё какие-то незнакомые, трудноразличимые.

- Не понял… - слегка запаниковал парень

- Я говорю, если долго пялиться в бездну, у неё нервы не выдержат, чудовище.

Некоторое время Алексей всерьёз обдумывал полученную информацию и пытался её анализировать. Потом до него дошло, что не на том сосредоточился.

- Пусти, - твёрдо и уверенно высказался, наконец, пленник.

Требование молча проигнорировали. Парень попытался вырваться, но добился только того, что захват стал жёстче. Настолько, что рёбра жалобно заныли под хилой бронёй слабых мышц. Попытался ударить нахала локтем, но тщетно. Довольно скоро пришло осознание глупости и бессмысленности попыток спастись от неведомой, неклассифицированной, ещё не вполне осознанной опасности, в то время как сам только что пытался покончить с собой.

Фиг с ним. Что он теряет, жизнь? Алексей попытался сдержать неуместный смешок и в результате неприлично хрюкнул. Это неожиданно развеселило.

- Ты чего? – спросили над ухом.

- Ничего, - сквозь глупую улыбку ответил он.

Вот и поговорили.

Этот дом Алексей выбрал давно. Недалеко от проспекта. Почти в центре. Почти. На границе между кажущейся жизнью и реальной. Между вылизанными фасадами и загаженными дворами. Между тем, что показывают туристам, и тем, чего стыдятся. Между красивым, издревле мертвым, и грязным живым. Между суетой и снами. Между Городом и городом.