Концерт для фортепьяно с оркестром

Метревели открыл глаза и долго взглядывался в расплывчатое белое пятно, пока не понял, что это лицо племянника.

- Зачем... отключил?..

Гоги вздрогнул: голос доктора звучал как-то необычно: высокий, напряженно-звонкий, он словно принадлежал другому человеку.

- Вы устали, дядя. Вам надо отдохнуть.

Тупое безразличие ко всему владело сознанием. Пересиливая себя, доктор разлепил непослушные губы.

- Позови сестру. Пусть введет сердечное.

- Может, врача?

- Не надо, - язык вяло шевелился во рту. - Делай, как я говорю. Сердечное и глюкозу. Понял?

- Да, дядя.

- Который час?

- Половина третьего.

- Ночи?

- Дня, дядя.

Метревели помолчал, собираясь с мыслями.

- Сделаем перерыв. Позаботьтесь об Андрее. Медсестра знает, что надо делать. А ты пойди отдохни. - Голос доктора звенел, словно туго натянутая струна. - Возвращайся к семи часам. Продолжим. Слышишь?

- Слышу.

- Ступай.

"Что у него с голосом?" - мучительно соображал Гоги, выходя из комнаты.

Внизу, в вестибюле, Гоги снял халат и хотел сдать дежурной, но та спорила о чем-то с молодым человеком у дальнего конца стойки. Парень то и дело встряхивал головой, отбрасывая со лба черный вьющийся чуб, и бурно выражал свое возмущение. Но дежурная медсестра была непреклонна:

- Сказано, нельзя, значит, нельзя! И не просите, не дам халат.

Гоги не стал слушать дальше, положил халат на барьер и уже шагнул было к двери, но тут молодой человек сделал стремительный рывок и завладел халатом.

- Мы друзья, понимаете? Выросли вместе, учились, работаем! - голос его выражал отчаяние и решимость. - Что значит "нельзя"? Нельзя друга в беде оставлять, понятно?!

Догадка заставила Гоги обернуться и взять спорящего за руку.

- Вы Хаитов?

- Ну я! - воинственно вскинулся тот. - А вы кто такой?

- Я отец Ланико.

- Племянник доктора Метревели? - обрадовался Хаитов. Как Андрей? Вы от него идете?

Гоги кивнул.

- Ему хоть лучше? Кто его лечит? Сандро Зурабович?

- Да. Дядя Сандро постоянно дежурит в его палате. К ним действительно нельзя.

- Как же так? - сник Хаитов. - А я тут принес кое-что. Виноград, яблоки...

- Ему сейчас не до яблок. Простите, не знаю, как вас зовут.

- Борис.

- Не надо, Борис, возмущаться. Сестра выполняет свой долг.

- Я тоже! - вспылил Борька.

- Вы тоже, - согласился Гоги. - И все-таки пойдемте отсюда.

Вечером, когда Гоги осторожно, чтобы не разбудить дядю, приоткрыл дверь палаты, Сандро Зурабович встретил его нетерпеливым возгласом:

- Наконец-то! Добрый вечер, добрый вечер! - Он успел облачиться в полосатую байковую пижаму и расхаживал по палате, заложив руки за спину, словно узник тюрьмы Синг-синг.

Андрей все так же неподвижно лежал на кровати, и желтоватое лицо его резко выделялось на фоне белоснежной повязки.

- Как самочувствие?

- Превосходно, дорогой мой, превосходно. Послушай, а можно увеличить мощность твоего "Харона"?

- "Перуна", - Гоги опустил на тумбочку увесистый сверток. - Нино передала кое-что. И Хаитов тоже, как я ни возражал.

- А, Борис! Переживает, бедняга! Ну так как, можно?

- Поешьте, дядя.

- Я сыт. Ну что ты на меня опять воззрился? Не веришь? Медсестра приносила.

- Тогда хоть фрукты, - Гоги развязал платок.

- Ого, виноград! - Метревели отщипнул ягоду от иссиняфиолетовой кисти. - Свой, небось?

- Да.

- Можно или нет?

- Что?

- Не хитри, Гоги.

- Можно. - Племянник вздохнул. - Только зачем?

- Он сопротивляется, понимаешь? Пассивно, правда, но чем дальше, тем сильнее. И в конце концов просто выталкивает меня из подсознания.

- Ваше счастье, что он пассивен, дядя. Хотя... - Гоги вспомнил звонкий, почти юношеский голос Метревели днем после пробуждения. - Не так уж он и пассивен, как вы думаете. Короче говоря, мощность увеличивать нельзя. Это опасно. Особенно для вас, дядя Сандро.

- Опять за свое?! - рассердился Метревели. - Опасно, безопасно! Если хочешь знать, улицу на зеленый свет переходить - и то опасно. Особенно если за рулем такие водители, как ты!

- Вот видите, - усмехнулся племянник. - Наконец-то вы это себе уяснили.

- Ничего подобного! - доктор понял, что запутался, и окончательно вышел из себя. - Хватит меня запугивать!.. Я всю жизнь со смертью борюсь. Профессия такая, видите ли! И еще учти, дорогой: у меня три войны за плечами.

- Знаю, дядя, - мягко произнес Гоги. - Но мощность останется прежней.

- Вы только посмотрите на этого упрямца! - апеллировал Метревели к несуществующей аудитории. - Почему?

- Не заставляйте меня повторять все сначала.

Гоги устало провел рукой по лицу.

- И потом. Вовсе не обязательно бить в сетку. Пошлем мяч выше или ниже.

- Эх ты, горе-волейболист! - Метревели презрительно сощурился. - Кто же подает ниже сетки?

Он внезапно осекся и стал нервно теребить усы.

- Ниже, говоришь? Постой-постой... Ниже... А что? Это идея! Молодец! Заводи свою шарманку, дорогой. Попробуем.