Концерт для скрипки со смертью

– А какая причина была у того, кто это сделал?

Она подумала и вздохнула.

– Ну, я просто не думаю, что это была она. Бедная Анн-Мари, никогда она не была на верху популярности.

Слайдер в задумчивости отпил еще пива.

– Когда у нее и Саймона был этот роман, они хорошо ладили? Отношения были дружеские?

– О, да. Они были поглощены друг другом. Мартин Каттс сказал, что, лишь глядя на них, он уже ощущает себя рогатым. – Она вдруг нахмурилась, как будто вспомнила нечто противоречивое. – У них была размолвка в последний день во Флоренции. Только что вспомнила. Но они, видимо, помирились, потому что когда мы летели домой, в самолете они сидели рядом.

– А насчет чего была размолвка?

– Я не знаю. – Она усмехнулась. – Я тогда «жарила собственную рыбу», так что не очень интересовалась.

Слайдер ощутил мгновенный укол ревности. Что это была за другая «своя рыба»?

– Расскажи-ка мне о Мартине Каттсе, – сказал он ровным голосом.

Она оперлась локтями о стол.

– О, насчет Мартина все в порядке, при условии, что его нельзя принимать всерьез, впрочем, едва ли кто-нибудь может это сделать. Просто он так и не вырос из детского возраста. Он остановился на подростковой стадии, и до сих пор считает, что обязан переспать с каждой новой женщиной, которая встречается на его пути, но это для него не значит ничего серьезного. Серьезно, он как ребенок – ему больше всего хочется, чтобы он всем нравился.

Слайдер подумал, что знаком с таким типом мужчин, и для него трудно было бы вообразить нечто, что могло бы ему понравиться меньше этого. Опасный, эгоистичный, самолюбивый, – и каковы же были его отношения с Джоанной? Но ему не хотелось задумываться об этом. К счастью, в этот момент появилась заказанная еда, лишив его возможности задать несколько поистине дурацких вопросов. Еда была хороша: ломти ветчины были толстыми и без костей, влажными и благоухающими, совершенно не похожими на тот скользкий пластик из сандвич-бара, которым его пытался накормить Атертон; чипсы были золотистого цвета, хрустящие и пышные внутри, а яйца были безукоризненно непорочны, как ромашки. Они молча ели, и простое удовольствие от вкусной еды и доброй компании было почти болезненным. Откуда-то в его мозгу возник голос О'Флаэрти: Одинокий мужчина опасен, Билли-бой.

– Благодарение небу за пабы с закуской, – вздохнула Джоанна, эхом вторя его ощущениям.

– По-моему, ты способна съесть довольно много, – заметил Слайдер.

– Это «синдром карри», – весело ответила она, – одна из опасностей моей работы. Когда работаешь не в городе, то приходится есть в промежутке между репетицией и концертом, а это обычно где-то между половиной шестого и семью, а так рано открываются только индийские рестораны. А когда играешь в городе, то хочется поесть после концерта, но сначала надо принять пару пинт, чтобы развеяться, а к этому времени опять-таки остаются открытыми только эти заведения с карри.

– Все это звучит ужасно знакомо, – сказал Слайдер. – Ты могла бы описать и мою жизнь.

И он стал рассказывать ей о том, как они последний раз ели карри с Атертоном в «Англабангле», и о своем одиноком несварении, и это вернуло его мысли к Айрин. Он резко остановился и стал в молчании доедать остатки чипсов. Джоанна наблюдала за ним с сочувствием и симпатией, будто знала, о чем он сейчас думает, и Слайдер был уверен, что скорее всего так оно и есть. Но семейная жизнь – это нечто другое, свирепо сказал он себе. Если бы он и Джоанна были женаты, у них не могло быть уже таких веселых, болтливых и уютных совместных ленчей, как этот. Конечно, не было бы. Семейная жизнь все меняет. Одинокий человек опасен, Билли-бой. Он верил в то, во что ему удобно было верить.

* * *

Поскольку Атертон сейчас находился в этом районе, он решил, не откладывая, проверить историю Томпсона о посещении им паба «Стептоус». Паб оказался умеренно заполненным молодыми людьми в повседневной обуви и смышлеными девушками с усталыми лицами под слоем грубого макияжа – толпа офисного люда. И как только они все смогли удрать сюда в рабочее время, удивился Атертон. Он заказал себе пинту «Марстон» и тосты с сыром, и принялся болтать с хозяином, мускулистым коротышкой, бывшим боксером, который в свою очередь познакомил его с австралийкой-барменшей, работавшей в тот понедельник в вечернюю смену.

К удивлению Атертона, оба заявили, что знают Томпсона и его подружку-медсестру. Они приходили в компании, обычно с толпой других музыкантов и медсестер. Эти две профессии, казалось, по некоторым причинам тяготели друг к другу. Но ни барменша, ни хозяин не могли припомнить, чтобы они видели здесь Томпсона вечером в понедельник.

– Но мы были порядком заняты, – для справедливости подчеркнул хозяин. – И если я не видел его, это еще не означает, что его здесь не было.

Что является совершеннейшей правдой, подумал Атертон, и как раз примерно тем, чего вы и могли ожидать от такой работы.

* * *

Слайдер предоставил Джоанне полюбоваться окрестностями Вудстока, пока сам зашел поговорить с поверенным.

Мистер Баттершоу поначалу наотрез отказывался поверить в смерть Анн-Мари.