Концерт в криминальной оправе

— Договорись с хозяевами на послезавтра, в пятницу, — прокричал Кочетов, перекрывая грохот пишущих машинок.

— В пятницу, так в пятницу. Это даже удобнее, чем в выходные. Жду с утра, от нашей редакции до твоего дома не более получаса ходьбы. — Литовкин сделал акцент, выделив слова «твоего дома» — хорошая примета…

II.

Вот тогда-то впервые Кочетов вошел в этот дом. Поставлен он был в середине большого села Симоново, что находилось рядом с железной дорогой и неподалеку от райцентра. Когда пешком от редакции они с Литовкиным дошли до Симонова, тот взглянул на часы: — Заметь, Жора, я на целых семь минут ошибся. Если прямо со станции идти, то и 15–20 минут хватит.

— Со временем ты точно угадал, — согласился Кочетов. — Поглядим, что дальше будет.

Они остановились у выкрашенного в голубой цвет пятистенка.

Хозяйка, в меру полноватая, средних лет крашеная блондинка, назвалась Верой Александровной. Она протянула Кочетову прохладную ладонь:

— Что-то вы подзадержались, Геннадий Иванович, — упрекнула она Литовкина. — Жду вас с утра, заодно и обед сготовила. Вы перекурите, а я пойду на стол накрывать.

Мужчины начали отказываться, но блондинка оказалась настырной:

— Я ведь из-за вас магазин на учет прикрыла. А то бы торговать до вечера. Вчера грузовик водки завезли на талоны, за два месяца народ отоваривать буду, — сообщила она важную местную новость. Литовкин, оценив ситуацию, оживился:

— Ну, Вера-Надежда-Любовь, нужный ты человек. А для нас пара-тройка бутылок найдется?

— Хоть ящик забирайте, — хозяйка постучала ногой обо что-то под столом. Ловко нагнувшись, вытащила бутылку «Московской»: — А это, гости дорогие, к обеду…

— Да у меня, Вера Александровна, субботний номер горит! — задохнулся Литовкин. — Опять-таки в типографию к пяти надо…

— До пяти, редактор, точно поспеешь, Мы с обедом за час управимся. Там торговать начну, мне тоже рассиживаться не с руки.

В этой перепалке Кочетову, на правах приятеля, вступиться бы за Геннадия. Но он промолчал, понимая, что разговор лучше пойдет так, как начала его хозяйка.

Расположились на веранде. Несмотря на полуденный зной, прикрыли дверь от любопытных глаз.

— Спокойно посидеть не дадут, — рассудила Вера Александровна. — Из-за вчерашнего завоза все село ночь не спало, а накладные только час назад как завезли.

Она проворно разлила водку во вместительные, темного стекла фужеры, произнеся многозначительный тост: «За вашу и нашу победу!».

В ходе последующего застолья Георгий Федорович узнал все, что ему и полагалось знать. Оказалось, что дом почти новый, поставлен шесть лет назад. На месте старого, сгоревшего. И не вдруг, а по пьянке, из-за кем-то брошенной сигареты.

Потом покойный сожитель Веры Александровны, мужик рукастый и умелый, плотник высшей квалификации, с полгода подыскивал сруб. А не найдя подходящего, на пару с братом, за зиму срубил новый.

— Что ж, Веруша, продавать надумала? — поинтересовался Литовкин. — Дом крепкий, магазин через три двора. Тут тебе и работа, и отдых, и сад-огород.

— Есть два обстоятельства, и от вас с Георгием Федоровичем скрывать не стану. Во-первых, деньги позарез нужны, сын надумал машину покупать. А у меня квартира в Вязниках и дача за городом. А во-вторых, мне в магазине больше оставаться не резон: с будущего месяца спиртное в районе отоваривать будут. Сразу авторитет не тот, да и товар пожиже. Из-за карамели, мыла да гвоздей стоит ли за сорок километров туда-сюда мотаться…

— Похоже, Вера, ты кругом права, — согласился Литовкин. — Стало быть, недельки за две все в правлении и оформим.

— Какая ваша цена, Вера Александровна? — вступил в разговор Кочетов.

— За две с половиной, пожалуй, отдам. Хотела три тысячи, но ваш дружок вот тут же рядился-торговался, как цыган, покупая кобылу. Пятьсот все-таки сбавил. Меньше, ни копейки.

— Согласен.

— Наличными, сразу же по оформлении. Есть, правда, одна заноза, да думаю, вы мужики влиятельные, ее устраните. Дело в том, что мы с Колей не расписаны, дом на него оформлен. Я узнавала, перед продажей надо мне по закону в права владения вступить. А это только через суд…

III.

Прошло лето, наступила осень. Вера Александровна Большакова оказалась не столь энергичной, как казалось за столом. Время от времени Кочетов названивал ей, подталкивал с заявлением в суд. Зимой, причем весьма сердитой, уже с ноября пошли сильные морозы. Большакова, сменив место работы, перестала бывать в Симонове. Так продажа-покупка дома и докатилась до весны…

В раздумье, созерцая фантасмагорическую игру пламени, Кочетов задремал, и поспал бы основательно, если не Прохор, подметивший, что дрова уже прогорели. Свое недовольство кот выразил своеобразно. Он забрался на выдвижную печную заслонку и оттуда, как стало попрохладнее, почти с двухметровой высоты рыжим водопадом обрушился Георгию Федоровичу на колени.

Кочетов проснулся, стряхнул кота. Подложив дров, возмутился: — Пора бы, Прохор Котофеевич, поделикатнее быть. Все-таки вы у меня в гостях. На первый раз — делаю замечание, при повторной наглости — безусловно выгоню.