Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций»

Лицо солистки было незнакомым, совсем не таким, к которому я привык. Понял, что она всегда играла — и в жизни, и на сцене. Но сегодня — не играет. Совершая главный поступок своей жизни, она «сбросила маски».

Хотел было сказать, что подумываю тоже сделать перерыв, но промолчал и, как выяснилось потом, правильно сделал.

А Оля продолжила говорить наверно давно и тщательно подготовленные слова: «Мне не с кем так хорошо не пелось как с тобой. Спасибо, благодаря тебе мне не стыдно за свой последний сценический год — ухожу на пике. Администрация в курсе дела. Конечно, отговаривали, конечно, врали. Говорили комплименты…. Да, о тебе позаботилась. Тебя ценят. Сказали, что без концертов не оставят, создадут условия — лишь бы не уходил».

Хотел поблагодарить. Но нужных слов не нашел. Да и за что? Так и промолчал весь разговор. Сказав главное, солистка опять расслабилась, вернулась в привычную артистическую ипостась — пустила слезу. Потом заулыбалась, была грустна, но счастлива, как человек, который завершил неприятное, но необходимое дело. А через пару минут перевоплотилась опять в гостеприимную хозяйку.

Спустились в гостиную. За столом Сережа вел просветительскую беседу — рассказывал жене о секретах виноделия, но не пил («Серж свою норму знает»). Жена наклюкалась изрядно, была весела и сообщила, что из белой смородины вино тоже «весьма симпатичное» — распробовала…

Не откладывая решения вопроса в долгий ящик на следующий день по пути в институт, забежал в филармонию — к Ивану. Тот был как всегда — «в курсе». Без долгих разговоров бросил все дела и повел к директору — «Шеф тебя ждет для серьезного разговора».

Директор был занят, но секретарша доложила, и он оставил все дела. Меня пригласили в кабинет. Начальник принял с уважением, которое ранее при мне никому из артистов не оказывал. Встал, вышел из-за стола, подошел ко мне и долго тряс руку — с чувством. Был серьезен.

— Филармония заинтересована в Вас. Прошу остаться. Прежних условий, как Вы понимаете, пока предложить не можем — нет солиста с соответствующей тарификацией. Мы работаем, ищем. Появилась возможность предоставить новой солистке квартиру. Если удастся найти подходящую кандидатуру, все образуется.

Директор говорил серьезно, не торопясь. Чувствовалось — стремится соответствовать ситуации. Никаких животноводческих словечек и колхозных шуточек, типа, «достойному производителю нужна соответствующая партнерша», в речь не вворачивал:

— Мы готовы предоставить Вам работу и платить в два раза больше, чем сейчас. Но, к сожалению, совмещать ее с институтом будет трудно. Решайте. Пока могу оформить Вам «репетиционный период». Будете получать зарплату пару месяцев. Если подготовите программу, соберемся и тарифицируем как солиста — на одно отделение концерта. Вы достойны, но, сами понимаете, какие фортепианные концерты в наших условиях? Ведь только один приличный рояль на всю область. Решайте сами. Для Вас мы сделаем все, что в наших силах.

В ответ поблагодарил. Сказал, что займусь пока диссертацией, а там уж видно будет. На том и порешили. Прощаясь, начальник опять покинул место за столом, пожал руку и даже проводил. Показалось — был искренним.

Распрощавшись с директором, не без грусти пошел искать Ивана, но он, как объяснили, «выехал на объект» осуществлять контроль за работой артистов, которые могли сачкануть — «не доехать», «не все исполнить» и проч.

Уходить не хотелось, но делать было нечего. Пошел последний раз через главный вход-выход. Ключ Ванька сделал — не обманул. Проходя мимо буфета, вспомнил о Галочке и зашел проститься. В зале, ставшим для меня родным, ребята из вспомогательной службы отмечали день рождения своего начальника — звукорежиссера Олега Евгеньевича. Сидели мирно, улыбались хорошо, были почти трезвы. Олег на правах именинника, старшего по возрасту и служебному положению о чем-то тихим голосом проникновенно вещал. Я попросил у Галины графинчик «беленькой», баночку красной икры — для именинного стола, а сам подошел к ребятам с поздравлениями.

Олег Евгеньевич учил молодежь правильно пить пиво:

«… тридцать граммов холодной водочки, потом отхлебнуть пивца, и напиток приобретет бархатный оттенок».

— Но не закусывать, только пиво! — добавляю к замечательной рекомендации специалиста.

Олег, повернувшись, увидел меня, обрадовался и с энтузиазмом похвалил: «Правильно! Запомните, что он сказал. Я слышал его игру — вкус у парня есть!».

Поздравив именинника, распрощался с ребятами, почти бегом направился к парадным дверям учреждения. И уже почти выскочил из буфета, но услышал брошенный в спину одним из пирующих вопрос, заставивший на секунду остановиться:

— Парень, а как тебя зовут?

Поначалу от неожиданности даже растерялся, но нашелся быстро. Повернувшись к ребятам, весело ответил:

— Концертмейстер!